Констебль с третьего участка (сборник)
Шрифт:
– Деньгу гони, дура! – донёсся до меня голос из подворотни, когда я уже почти был на месте. – Быстро, а то кровь пущу!
– Прошу вас, только не убивайте, я всё отдам! – ответил жалкий, трясущийся голос.
Ну вот. Всё настроение испортили. Мало мне службы, так я и свободное время на всяких жуликов тратить должен? Эх, а делать нечего – в форме я или нет, но всё ж таки констебль.
– Стоять, бояться, полиция! – гаркнул я, вбежав в подворотню, и тут же чуть не получил в брюхо несколько дюймов стали.
Мозгляк какой-то, вот слов нет на него, респектабельного старичка в уголке зажал да ножичком перед его лицом поигрывал, а как увидал меня, так и набросился, словно цепной пёс. Огорчил он меня, крепко расстроил таким своим поведением. Я аж с правой его встретил, а не с левой. Ну и кто теперь виноват, что у него челюсть в трёх местах поломана?
Потом, конечно, по третьей форме сигнал свистка подал, дождался телепеней с Четвёртого участка, сдал им на руки потерпевшего и супостата да и домой пошёл. Рапорт и завтра написать можно.
Ну и не выспался, конечно – не один же миг это всё заняло. Так что с утра, заступая на дежурство в участке, был я хмур и весьма зол.
– Твой вчерашний заарестованый в себя пришёл, инспектора требует, – сообщил мне ночной дежурный.
– Хм? Который? – Я не сразу вспомнил, что вчера поместил к бродягам пьянчужку. – Та пьянь, которую сдал мне Стойкасл? Он что же, намерен жаловаться?
– Я-то почём знаю? – зевнул констебль. – Говорит, хочет сообщить о преступлении, что отравили его якобы.
– Все бы так травились, вином да вискариком, – хмыкнул я.
– А ты знаешь… А ведь от него пожалуй что и не несёт.
– А и верно, когда я его сюда волок, тоже запаха не чувствовал. Вот чудно. – Я покачал головой. – Ну, иди отсыпайся, посмотрю я, кто его там несвежим пивом травил.
Заняв место за конторкой дежурного и расписавшись в журнале приёма смены, я попросил одного из констеблей доставить вчерашнего напившегося джентльмена. Пару минут спустя тот уже стоял предо мной, и вид у него был при этом совсем неважнецкий. Впрочем, несмотря на изрядную, после ночёвки в камере, помятость, оказался он весьма энергичен.
– Констебль, я хотел бы сделать заявление о преступлении! – с порога заявил он, так и не дав произнести заготовленную укоризненную фразу: «Что же вы вчера так напились-то, мистер?»
– Понимаю. – Я кивнул ему на стул. – Но никак не могу оформить вам явку с повинной. Вот, изволите ли видеть, рапорт констебля Стойкасла… – Я положил на столешницу исписанный корявым почерком лист бумаги. – А вот, извольте видеть, журнал обхода, по которому он вас мне передал. – Я выложил ещё и раскрытый журнал обхода, после чего повернул к нему журнал дежурства по участку. – И вот, видите ли, отметка о вашем задержании с описью бывшего при вас имущества. Вы проверьте, ничего ли не пропало? – С последними словами я высыпал его барахлишко из льняного мешочка.
Задержанный рассеянно оглядел свои вещи, быстренько глянул на монеты и ассигнации в кошельке и отрицательно покачал головой:
– Нет, констебль, всё в полном порядке. Только я хотел сказать не о…
– Давайте-ка по порядку, мистер. – Я придвинул к себе лист чистой бумаги и обмакнул в чернильницу перо. – Как вас зовут, каков ваш род занятий?
– Э-э-э… – слегка растерялся тот. – Фемистокл Адвокат, репортёр «Светского хроникёра». Но послушайте же, констебль!..
– У вас ранее были приводы в полицию, сэр? – Я не дал себя сбить, заполняя протокол.
– Что?! – возмущённо задохнулся газетчик. – Да никогда в жизни!
– Это очень похвально, мистер Адвокат. На первый раз выношу вам предупреждение и можете быть свободны, но в случае повторения непотребства мы будем вынуждены доставить вас к мировому судье и сообщить о вашем неподобающем поведении в редакцию. – Я тяжёлым взглядом посмотрел на него и всё же не сдержался от использования заготовки: – Что же вы так вчера-то назюзюкались, сэр?
– Да я вам об этом уже битый час тут толкую, констебль! – взъярился тот. – Меня отравили! И не меня одного! Мы пили чай, когда я это почувствовал, а леди стали без чувств падать! Да я!..
– По порядку, сэр, – прервал его я. – Где пили, что пили, с кем пили, в каком заведении?
– Заведении? Ха! А это забавно! – воскликнул репортёр. – Непременно надо довести до ушей матери Лукреции, как вы назвали её обитель! Думаю, она будет долго смеяться.
– Стоп. – Я попытался собрать в кучку разбежавшиеся мысли. – Вы, мистер Адвокат, утверждаете, что вчера пили чай в монастыре Святой Урсулы и вас там отравили?
– Совершенно верно, констебль, именно так всё и было. Кстати, нельзя ли мне что-то и сейчас попить? Я просто умираю от жажды.
– Только не горячего… – пробормотал я себе под нос, припомнив слова доктора Уоткинса. – Парни, инспекторы Ланиган или О’Ларри в участке?
– Нет, ещё не были, – отозвался один из констеблей, готовящийся к началу обхода. – А что?
– Ничего. – Я поманил к себе посыльного: – Робби, быстро беги домой к мистеру Ланигану и скажи, что у нас есть свидетель по делу о вчерашнем убийстве.
– Убийстве? – изумился газетчик. – Каком убийстве?!
– Убийстве до смерти, сэр. – Я налил в стакан воды и протянул ему. – Прошу вас дождаться инспектора, я не имею полномочий что-то вам объяснять.
– Я что же, в чём-то подозреваюсь? – возмутился репортёр.
– Это решать будут инспектор и суперинтендент. Последнему я сейчас же о вас доложу. Прошу вас не покидать зал приёма до тех пор, покуда я не вернусь. Парни, проследите.
Оставив мистера Адвоката в весьма расстроенных чувствах, я поднялся в кабинет сэра Эндрю и доложил ему о случившемся. Суперинтендент аж прищёлкнул пальцами и просветлел лицом.
– Славно, славно, мой мальчик, – произнёс он. – Это ведь именно ты его вчера задержал?