Континент Евразия
Шрифт:
Ряд культурно-исторических типов, намеченный Н. Я. Данилевским, продолжим евразийским культурно-историческим типом. И в этом продолжении опремся, между прочим, на то, что евразийскому типу отвечает точно определимое, своеобразное "месторазвитие"…
Выяснение начал месторазвития есть большая и плодотворная научная задача; ее можно ставить применительно к различнейшим вопросам и различнейшим отраслям.
В самых общих основах мы касались этой задачи в сопоставлении русской географии и русской историософии. Несколько более частным являлось, например, определение степной культуры в ее месторазвитии. Еще более частный случай выяснения начал месторазвития представляли наблюдения над развитием русской географической науки… Но не только начала месторазвития встречаем в социально-историческом мире. Наряду с ними существуют также начала внеместные. Объективное научное исследование показывает, что религиозные принципы, несмотря на "местные" одежды, суть начала внеместные [214] . Утверждение понятия "месторазвития" не равнозначаще проповеданию "географического
214
Здесь перед нами такое же общее начало, как начало жизни, сущее и могущее существовать во всех "месторазвитиях".
Только в свете этих принципов разрозненные факты, устанавливаемые наукой, слагаются в некоторое единство. Только в свете этих принципов установима подлинная "связь наук", достижимо "цельное понимание мира".
1926 г.
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ЕВРАЗИЙСТВА
Россия имеет гораздо больше оснований, чем Китай, называться "срединным государством" ("Чжун-го", по-китайски). И чем дальше будет идти время — тем более будут выпячиваться эти основания. Европа для России есть не более чем полуостров
Старого материка, лежащий к западу от ее границ. Сама Россия на этом материке занимает основное его пространство, его торс. При этом общая площадь европейских государств, вместе взятых, близка к 5 млн. км квадратных. Площадь России, в переделах хотя бы современного СССР, существенно превосходит 20 млн. км квадратных (в особенности если причислить к ней пространство Монгольской и Тувинской народных республик — бывших "Внешней Монголии" и "Рянхойского края", фактически находящихся в настоящий момент на положении частей Советского Союза).
За редким исключением, русские люди конца XIX — начала XX в. забывали о зауральских пространствах (один из тех, кто помнил о них, был гениальный русский химик Д.И.Менделеев). Ныне наступили иные времена. Весь "Уральско-Кузнецкий комбинат", с его домнами, угольными шахтами, новыми городами на сотню-другую тысяч населения каждый — строится за Уралом. Там же воздвигают "Турксиб". Нигде экспансия русской культуры не идет так широко и так стихийно, как в другой части Зауралья — в т. н. "среднеазиатских республиках" (Туркмения, Таджикистан, Узбекистан, Киргизия). Оживает весь торс русских земель — "от стрелок Негорелого до станции Сучан". Евразийцы имеют свою долю заслуги в этом повороте событий. Но с тем вместе совершенно явственно вскрывается природа русского мира, как центрального мира Старого материка. Были моменты, когда казалось, что между западной его периферией — Европой, к которой причислялось и Русское Доуралье ("Европейская Россия" старых географов), — и Азией (Китаем, Индией, Ираном) лежит пустота. Евразийская установка русской современности заполняет эту пустоту биением живой жизни. Уже с конца XIX в. прямой путь из Европы в Китай и Японию лежит через Россию (Великая Сибирская железная дорога). География указывает с полной несомненностью, что не иначе должны пролегать дороги из Европы (во всяком случае, северной) в Персию, Индию и Индокитай. Эти возможности к настоящему времени еще не реализованы. Трансперсидская железная дорога, прорезывающая Персию в направлении с северо-запада на юго-восток и связанная с железнодорожной сетью как Британской Индии, так и Европы (через Закавказье, Крым и Украину), была близка к осуществлению накануне мировой войны. В настоящее время, в силу политических обстоятельств, она отошла в область беспочвенных проектов. Нет связи между железными дорогами русского Туркестана ("среднеазиатских республик") и Индии. Нет ориентации русской железнодорожной сети на транзитное европейско-индийское движение. Но рано или поздно такое движение станет фактом — будь то в форме ж.-д. путей, автолюбительских линий или воздушных сообщений. Для этих последних кратчайшие расстояния, даваемые Россией, имеют особенно большое значение. Чем больший вес будут приобретать воздушные сообщения со свойственным этому роду сношений стремлением летать по прямой — тем ясней будет становиться роль России-Евразии, как "срединного мира". Установление трансполярных линий может еще больше усилить эту роль. На дальнем севере Россия на огромном пространстве является соседом Америки. С открытием путей через полюс или, вернее, над полюсом она станет соединительным звеном между Азией и Северной Америкой.
В последующих статьях говорится о стремлении евразийцев дать духовный синтез восточных и западных начал. Здесь важно указать на те соответствия, которые являет этому стремлению область геополитики. Россия-Евразия есть центр Старого Света.
Устраните этот центр — и все остальные его части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращается как бы в "рассыпанную храмину". Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от "классической" Азии, есть то звено, которое спаивает в единство их все. Это очевидно в современности, это станет еще явственней в будущем. Связывающая и объединяющая роль "срединного мира" сказывалась и в истории. В течение ряда тысячелетий политическое преобладание в евразийском мире принадлежало кочевникам. Заняв все пространство от пределов Европы до пределов Китая, соприкасаясь одновременно с Передней Азией, Ираном и Индией, кочевники служили посредниками между разрозненными, в своем исходном состоянии, мирами оседлых культур. И, скажем, взаимодействия между Ираном и Китаем никогда в истории не были столь тесными, как в эпоху монгольского владычества (XII–XIV вв.). А за тринадцать — четырнадцать веков перед тем исключительно и только в кочевом евразийском мире пересекались лучи эллинской и китайской культур, как то показали новейшие раскопки в Монголии. Силой неустранимых фактов русский мир призван к объединяющей роли в пределах Старого Света. Только в той мере, в какой Россия-Евразия выполняет это свое призвание, может превращаться и превращается в органическое целое вся совокупность разнообразных культур Старого материка, снимается противоположение между Востоком и Западом. Это обстоятельство еще недостаточно осознано в наше время, во выраженные в нем соотношения лежат в природе вещей. Задачи объединения суть в первую очередь задачи культурного творчества. В лице русской культуры в центре Старого Света выросла к объединительной и примирительной роли новая и самостоятельная историческая сила. Разрешить свою задачу она может лишь во взаимодействии с культурами всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока столь же важны для нее, как и культуры Запада. В подобной обращенности одновременно и равномерно к Востоку и Западу — особенность русской культуры и геополитики. Для России это два равноправных ее фронта — западный и юго-восточный. Поле зрения, охватывающее в одинаковой и полной степени весь Старый Свет, может и должно быть русским, по преимуществу, полем зрения.
Возвращаемся, однако, к явлениям чисто географического порядка. По сравнению с русским "торсом", Европа и Азия одинаково представляют собою окраину Старого Света. Причем Европой, с русско-евразийской точки зрения, является, по сказанному, все, что лежит к западу от русской границы, а Азией — все то, что лежит к югу и юго-востоку от нее. Сама же Россия есть ни Азия, ни Европа — таков основной геополитический тезис евразийцев. И потому нет "Европейской" и "Азиатской" России, а есть части ее, лежащие к западу и к востоку от Урала, как есть части ее, лежащие к западу и к востоку от Енисея, и т. д. Евразийцы продолжают: Россия не есть ни Азия, ни Европа, но представляет собой особый географический мир. Чем же этот мир отличается от Европы и Азии? Западные, южные и юго-восточные окраины старого материка отличаются как значительной изрезанностью своих побережий, так и разнообразием форм рельефа. Этого отнюдь нельзя сказать об основном его "торсе", составляющем, по сказанному, Россию-Евразию.
Он состоит в первую очередь из трех равнин (беломорско-кавказской, западносибирской и туркестанской), а затем из областей, лежащих к востоку от них (в том числе из невысоких горных стран к востоку от р. Енисей). Зональное сложение западных и южных окраин материка отмечено "мозаически-дробными" и весьма не простыми очертаниями. Лесные, в естественном состоянии, местности сменяются здесь в причудливой последовательности, с одной стороны, степными и пустынными областями, с другой — тундровыми районами (на высоких горах). Этой "мозаике" противостоит на срединных равнинах Старого Света сравнительно простое, "флагоподобное" расположение зон. Этим последним обозначением мы указываем на то обстоятельство, что при нанесении на карту оно напоминает очертания подразделенного на горизонтальные полосы флага. В направлении с юга на север здесь сменяют друг друга пустыня, степь, лес и тундра.
Каждая из этих зон образует сплошную широтную полосу. Общее широтное членение русского мира подчеркивается еще и преимущественно широтным простиранием горных хребтов, окаймляющих названные равнины с юга: Крымский хребет, Кавказский, Копетдаг, Парапамиз, Гиндукуш, основные хребты Тянь-Шаня, хребты на северной окраине Тибета, Ин-Шань, в области Великой китайской стены. Последние из названных нами хребтов, располагаясь в той же линии, что и предыдущие, окаймляют с юга возвышенную равнину, занятую пустыней Гоби. Она связывается с туркестанской равниной через посредство Джунгарских ворот.
В зональном строении материка Старого Света можно заметить черты своеобразной восточно-западной симметрии, сказывающейся в том, что характер явлений на восточной его окраине аналогичен такому же на западной окраине и отличается от характера явлений в срединной части материка. И восточная и западная окраины материка (и Дальний Восток, и Европа) — в широтах между 35 и 60 град. северной широты в естественном состоянии являются областями лесными. Здесь бореальные леса непосредственно соприкасаются и постепенно переходят в леса южных флор. Ничего подобного мы не наблюдаем в срединном мире. В нем леса южных флор имеются только в областях его горного окаймления (Крым, Кавказ, Туркестан). И они нигде не соприкасаются с лесами северных флор или бореальными, будучи отделены от них сплошною степно-пустынною полосою. Срединный мир Старого Света можно определить, таким образом, как область степной и пустынной полосы, простирающейся непрерывною линией от Карпат до Хингава, взятой вместе с горным ее обрамлением (на юге) и районами, лежащими к северу от нее (лесная и тундровые зоны). Этот мир евразийцы и называют Евразией в точном смысле этого слова (Eurasia sensu stricto). Её нужно отличать от старой "Евразии" А. фон Гумбольдта, охватывающей весь Старый материк (Eurasia sensu latiore).
Западная граница Евразии проходит по черноморско-балтийской перемычке, т. е. в области, где материк суживается (между Балтийским и Черных морями). По этой перемычке, в общем направлении с северо-запада на юго-восток, проходит ряд показательных ботанико-географических границ, например, восточная граница тиса, бука и плюща. Каждая из них, начинаясь на берегах Балтийского моря, выходит затем к берегам моря Черного. К западу от названных границ, т. е. там, где произрастают еще упомянутые породы, простирание лесной зоны на всем протяжении с севера на юг имеет непрерывный характер. К востоку от них начинается членение на лесную зону на севере и степную на юге. Этот рубеж и можно считать западной границей Евразии, т. е. ее граница с Азией на Дальнем Востоке переходит в долготах выклинивания сплошной степной полосы при ее приближении к Тихому океану, т. е. в долготах Хингана.