Контра
Шрифт:
"Окей босс. Могу более детально изложить свои замыслы, те что хочу предложить тебе к исполнению. Думаю что все вместе мы сможем доработать его до совершенства. Первое, объект для нанесения первого удара это Кац, только он, и никто иначе. Впрочем, для массовки, чтоб скрыть истинную причину, "под нож" пойдут живущие рядом с этой жертвой соплеменники. Они по здешним законам просто вынуждены обитать компактно, в Водях. И этот городок, на наше счастье разделён на две неравных части. Это необходимая для нас управляемая масса — коренное население городка: угольщики, ямщики, и шорники, и прочий люд, представляющие основную часть горожан. И разумеется, сама еврейская слободка. Разница уровня жизни между двумя этими общинами всегда была существенной. Иудейская община, всегда была более зажиточна. Сейчас же, в результате затянувшейся турецкой войны, у значимой части горожан уровень жизни заметно ухудшился".
"Майк, мы это знаем и без тебя. Но как заставить этих аборигенов устроить еврейский погром? У нас нет времени ждать пока люди взбунтуются, или долго, упорно внушать им нетерпимость к соседу".
"А зачем нам это всё ждать? Предлагаю в эту субботу отправить туда нескольких наших агентов, из числа наших аборигенов. Оденем их под коробейников, дадим значительную сумму
"Дельная мысль Майкл. Главное, что твой план почти не требует…"
Договорить чего не требует план Майкла, Сэм не успел. С жутким грохотом, треском слетала с петель дверь и в кабинет, неистово крича, ворвались люди одетые во всё чёрное, и слишком легко для зимы. Как они смогли незаметно для управленцев проникнуть в здание банка было непонятно. Но. То что эти бойцы имеют непосредственное отношение к проклятому графу было неоспоримо. Так как трое подчинённых Вайта, не растерявшись потянулись к оружию, всегда находящемся при них. Но, прозвучало несколько негромких хлопков, почти неразличимых в поднятом шуме и их тела, дёрнувшись, упали на пол. А самое страшное, непонятное до абсурда нереальное заключалось в том, что напавшие стреляли из револьверов почти беззвучно, и без ожидаемого в таких случаях, обильного выброса порохового дыма.
Впрочем, как следует обдумать и оценить увиденное Вайту не дали, сильный, но при этом, нанесённый как будто мимоходом удар по голове, выключил его сознание. Это был целенаправленный, отработанный долгими тренировками взмах дубинки, обмотанной толстым слоем материи и… иноземец обмяк, бесчувственной куклой. Точно так же, немногим ранее, были оглушены сторожа, которых сейчас увозили подальше от места их службы, так как их смерть не входила в планы напавшей стороны. Тем временем, к зданию банка, уже подъезжали гружёные мешками сани. С них снимали поклажу и уносили её в здание. А затем, туда начали грузить документы и прочие выносимые из банка ценности. В начале те "бумаги", доступ к которым был более или менее свободен. А тем временем, в подвале, гайдуки Александра уже пилили замки и решётки, а амбалы Каца, приступили к выносу тех сейфов, которые смогли сорвать с места и поднять. Все участники налёта действовали нагло, на грани дозволенного, потому что иначе было нельзя. Люди знали что на кону стоит их жизнь. Почти всех участников этой операции ознакомили с мемуарами некого немца Джона, из которых выходило, что иноземцы, давно всем им вынесли смертный приговор.
Ещё не успевшее войти в свои права утро, всполошило столицу разбушевавшимся пожаром. Само по себе, это не было чрезвычайным событием — зимой, пожары становились нередким явлением. Необычным в этом происшествии было следующее. Впервые за всю историю столицы, горел не жилой дом, и тот факт, что очаги возгорания были многочисленными, говорил о том, что это результат чужих злонамеренных действий. Была в этом происшествии ещё одна странность, в нескольких кабинетах, пожирающее строение пламя было необычайно жарким. Отчего, в них, обрушились каменные стены, а как немного позднее — при разборе пожарища выяснилось, местами оплавился и потёк кирпич внутренней кладки. Но для полной ясности, стоит рассказывать всё с самого начала и повествовать обо всём по порядку. Здание банка загорелось под утро, не задолго до проявления первых признаков рассвета. Далее началось такое-э-э. Проще говоря, всё что происходило было необычно, неправильно. Сторожей банка, которых поначалу посчитали погибшими, обнаружили связанными, и находились они в помещении ближайшего полицейского околотка. Единственное что смогли рассказать сторожа, впрочем, как и сами дежурные околоточные, что к ним, жутко и неразборчиво вопя, ворвались неизвестные в масках, оглушили, и на этом всё. Больше никто ничего не видел и не знает. Очнулись пострадавшие аккуратно связанными, лежали все рядышком и что самое страшное, с несколькими немного ошарашенными обывателями, имевшими неосторожность выйти на позднюю ночную "прогулку". Естественно, мещане тоже были искусно спутаны верёвками, а перед этим, естественно оглушены подлым ударом по голове. Была ещё одна странность, два вооружённых поста на выездах из города, били "захвачены" неизвестными татями. Правильно будет сказать так: "Дежуривших там служивых "спеленали", и перед тем как покинуть столицу, заботливо уложили в нескольких, угнанных у местных извозчиков, отапливаемых повозках". — Поэтому дознаватели, и не только они одни, недоумевали: "Откуда взялись такие заботливые налётчики?" — "Сколько и чего было похищено из сгоревшего банка?" — "Куда бандиты уехали из города?" — "Где их искать? И вообще. Покинули ли они город?" — Вопросы, вопросы, вопросы и нет на них никаких ответов. А "высокое" начальство беснуется, как будто его кто-то в одно место постоянно жалит. Оно и понятно. Плохо когда на подотчётной территории совершается такое громкое преступление, неизвестно как много золота, денег и других ценностей было похищено. А ещё хуже, когда ограбление сопровождается таким обилием странных поступков бандитов. Как бы мещане и прочий чёрный люд из них героев не сделали. Этаких защитников народа — борцов с ненавистными эксплуататорами и грабителями. Того и жди, что тати "сбросят" часть награбленного ими добра тем кто сильно нуждается в помощи, чтоб запустить соответствующие слухи. Справедливости ради, стоит сказать что так и произошло. Через несколько дней, почти все пекарни и харчевни, получили странный заказ. В подброшенном хозяевам послании говорилось: "Завтра вам, господин…(такой-то), необходимо… (выпечь или приготовить, в каждом послании, в зависимости от получателя говорился свой ассортимент продукции и его количество), после чего доставить его у храму… (снова, каждому исполнителю указывался свой адрес). И накормить там всех нуждающихся. Качество и количество продукции мы проконтролируем. И не приведи господь, попытаться нас обмануть. Оплата за вашу услугу прилагается, её более чем достаточно. Искренне ваш, Иван добрый". Когда служащие сыска допрашивали владельцев харчевен и пекарен, те предъявили сыщикам эти письма и не скрывали того, что эти подброшенные неизвестными лицами послания, лежали под увесистыми мешочками с серебряными монетами, то есть благотворительная акция была оплачена неким Иваном добрым. И всё — тупик.
И всё же. Хватит говорить о грустном, и необычном происшествии, произошедшем в стольном граде. Так как в полдень того же, суетного дня, в имение графа Мосальского-Вельяминова младшего, прибыл гонец из лавки ювелира и разбудил его владельца. Да-да, Александр, как и большая часть его прислуги изволил до сих пор почивать. Так как именно этой ночью, "абсолютно случайно", в его доме была устроена небольшая ассамблея. По официальной версии для всех приглашённых соседей, молодая супруга графа, Елизавета, убедившись что она окончательно устроила своё семейное "гнёздышко", позвала всех своих знакомых. Правда, молодая хозяйка наивно надеялась на то, что гости побудут до вечера, восхищённо поохают, мучаясь в корчах зависти осмотрят переделанное под её приглядом имение и разойдутся. Да не тут-то было. Планировалось одно, а благодаря некоторым усилиям её мужа, получилось совсем другое. Мало того, что гости предсказуемо долго собирались, затем, неспешно прогуливаясь, дружно восхищались новомодными вещами, как и подаваемыми им изысканными винами, и закусками. Так они и сами не спешили покидать преображённую усадьбу. Возможность так отдохнуть и лишний раз показать в обществе не только себя, но и великовозрастных детей, выпадает не так часто, чтоб не использовать её по максимуму. При этом они, тихо завидуя, занимались привычным для них делом, тщательно "перемывали хозяевам косточки". Ещё бы этим не заниматься. А далее, произошло ещё большее потрясение, "высокородных зевак", буквально на повал, сразил приглашённый Александром столичный оркестр — ведущие солисты и примы императорской оперы, значит хоть так, насмешливыми, тихими репликами и сплетнями, гости сочли что необходимо срочно "приземлить" этого выскочку. А затем, всех порадовала и рассмешила парочка небольших, наивных, грубовато-нелепых пьес домашнего театра. Всех веселила нарочито гротескная игра крепостных актёров и их забавные ляпы. Как и неудачные попытки экспромта, когда актёры смущались, терялись забывая спешно выученный ими текст. Впрочем, в этом дилетантском лицедействе тоже была своя притягательная изюминка.
Впечатлений от всего увиденного было море, поэтому, гости живо обсуждали увиденное, делились впечатлениями и не могли угомониться до самого утра. Они даже не обратили внимание на то, что гостеприимная хозяйка, незаметно их покинула, пожаловавшись парочке своих лучших подруг детства на плохое самочувствие. Главное, что после этого, Александр Юрьевич, вместе со своим старшим братом, продолжали всех удивлять всё новыми и новыми "чудесами" — утверждая что почти всё это сделано в империи, в основном нанятыми ими мастерами. А как ещё как не чудом назвать то, когда без излишних усилий включался и выключался свет электрических ламп. Кстати, все лампы были необычной конструкции и в отличии от импортных аналогов, светили ярче, да и срок их эксплуатации был более продолжительным. Что ещё? К этому можно добавить поражающее воображение обилие великолепных музыкальных шкатулок, которые поближе к вечеру привёз модный столичный ювелир Кац — самолично. Кстати, по тут же разлетевшимся слухам, он, засидевшись с тиуном графа допоздна, с дозволения хозяина остался в имении, и…, всё это время, продолжал общаться с нанятыми Сашей инженерами. Как стало известно, Авраам заказывал и обсуждал с ними изготовление новых, мудрёных механизмов для своих новых игрушек. Этим обстоятельством неприменении воспользоваться четверо глав семейств, пожелавшие пообщаться с мастером в приватной обстановке. Они возжелали заказать для жён и дочерей достойные их положения в обществе украшения. И не мудрено, ведь полученные сегодня музыкальные, искусно украшенные подарки, только раззадорили аппетиты осчастливленных гостей. Общаться пусть с именитым, но всё же евреем, открыто, никто из них не желал, поэтому приходилось просить хозяина поместья разрешить переговорить с ювелиром незаметно для окружающих — в кабинете. Что к их радости было дозволено.
И вот, гости разъехались, а у наших заговорщиков, пусть и "немного разорившихся" на этой ассамблее, появилось "железное" алиби — на всю ночь. Да и хозяйские гайдуки были у всех на виду, торча на видных местах, как истуканы. А то, что не все бойцы присутствовали на этом мероприятии. Так кому какое до этого дело? Главное, все видели ряженых парней, а кто именно изображал статуи, или прислуживал за столом, никому не интересно. Было много других забот более приятных чем присматриваться к каким-то холопам.
Что касалось прибывшего в полдень гонца. Так для всей дворни — гости давно разъехались, он привёз Аврааму весть о ночном происшествии и известие о том, что хозяйское имущество не пострадало. Так как здание банка ночных погорельцев, располагалось в другом конце города. А так, на самом деле, посланник прибыл чтоб передать опечатанный пакет и так, озвучить то, что нежелательно излагать на бумаге. И то, что удалось узнать о намерениях и размахе деятельности этих иноземных беспредельщиков, повергало в шок не только меня.
Двое мужчин сидели в небольшой столярной мастерской. Пусть работники навели в ней идеальный порядок, но, смолянистый запах дерева был неистребим и был неразделим с этим помещением. Впрочем, назвать его неприятным было нельзя, он был намного лучше амбре калёного железа, сопутствующего слесарным цехам. Впрочем, не стоит увлекаться описанием помещения, когда интересны только те, кто в нём находился. Один из этих людей, молодой человек, неторопливо дочитывал лист рукописного текста и недовольно хмурился, второй персонаж, пожилой муж, терпеливо ждал когда граф, ознакомившись с документом, обратит на него своё внимание.