Контра
Шрифт:
— Здравия желаем, Александр Юрьевич! — Бодро, но немного в разнобой поздоровались гайдуки.
— Здорово, соколы мои ясные! Отдыхаете?
— Да мы это, уже всё сделали. Как вы и указали, сами, никого не привлекая. И кухня и прачка готовы, теперь, нужно выждать когда всё высохнет и можно будет допускать туда хозяюшек. — бодро отрапортовал десятник второго десятка Степан Гончар. — Желаете посмотреть?
— Нет. Всё это вы для себя делали. Случись что, себя и ругать будете.
Как раз, когда произносились эти слова, во двор вбежал мальчишка-пастушок, оглушая весь
И правда. Не прошло и минуты, как во двор, на придельной для неё скорости въехала пролётка, в которой сидели два пассажира, как показалось Александру, оба чиновника были одеты в повседневную форму агентов сыскной полиции. А сопровождали их, трое нижних полицейских чинов, не очень умело сидящих в сёдлах. По крайней мере, так казалось со стороны.
Эта кавалькада, резво подкатила к ступеням главного входа, где, как это ни странно, уже стоял запыхавшийся управляющий. Причём, Аким стоял ровно, горделиво выпучив немного вздымающуюся после бега грудь и, смотрел на полицейских, без какого-либо проявления уничижительного подобострастия. Между ним, и парочкой следователей, чинно вылезших из экипажа, состоялась недолгая беседа, закончившаяся тем, что Феоктистов сын, указал рукою в сторону Александра. Судебные дознаватели развернулись в указанном направлении и замерли, видимо, чего-то выжидали. Не торопился к ним идти и молодой граф. Для начала. Он здесь хозяин, и, он занят своими, известными только ему делами, как говорится, занят хозяйскими хлопотами. Как он знал, по служебному наставлению, находясь на службе, эти господа должны быть вежливы и учтивы. И как того следовало ожидать, служители правопорядка, немного постояли, подумали. и… видимо приняв какое-то решение, соизволили неспешно подойти к Александру.
— Следователь уголовной полиции, Котов, Андрей Иванович. — представился высокий мужчина, с маленькими, коротко стриженными, ухоженными усами и немного рябым лицом. — Как же так получилось, что у вас погибли ваши люди?
— Нет, это я жду объяснений. До коих пор, рядом с моим имением, будет существовать это "змеиное гнездо?" Почему обнаглевшие тати грабят моих холопов, а ныне, даже начали убивать?
— Но позвольте!
— Не позволю! Я несу убытки! И желаю знать, когда вы наведёте порядок — призовёте эту банду к ответу?
Словесные препирания, не обещающие ничего хорошего, были весьма быстро прекращены и далее, в одной из изб, всё ещё ожидающих своих новых хозяев, определили место работы дознавателей. Где они и начали свою деятельность, опрашивая всех, кто мог хоть что-то сказать.
На следующий день, окончив со сбором информации у жителей усадьбы, полицейские, вместе с управляющим отбыли в селение, где жили родственники погибших девушек. Откуда, через день отбыли в столицу. Как они сказали старосте: "За подкреплением. Дабы, с его помощью разорить то бандитское логово".
А через неделю, в усадьбе снова появились дознаватели, уже в сопровождении десятка полицейских и десятка вооружённых армейцев — кавалеристов. И, дело о бандитах, приняло совсем другой оборот. Руководил этим безобразием какой-то высокий полицейский
Как Александру пояснил следователь Котов, предъявив соответствующие "бумаги", по мнению следствия, выходило так, что в соседнем имении, находящемся под казённым управлением, бандитов нет. То есть, они там бывали, но… Так что, у дознавателей, в свете недавно полученной информации, возникли "обоснованные" подозрения, что грабежом занимались люди графа. И для окончательной проверки этой версии, привезли крестьян. Трёх мужичков, которые могут опознать татей. Поэтому, графу надлежит не противиться ходу расследования, а добровольно предоставить всех своих холопов — на опознание.
Нехорошие предчувствия шевельнулись в душе Александра, но он счёл, что в данный момент, идти на конфронтацию с властями, ещё хуже. Поэтому все гайдуки, как и все проживающие при дворе холопы — мужского пола, были построены перед хозяйским домом, в несколько шеренг. И пока свидетели ходили, по рядам, выискивая знакомые лица, десяток полицейских обыскивал все постройки. Единственное, дом графа, осматривал только следователь Котов, и временами, на выбор, весьма тактично, требовал предъявить к осмотру то какую-либо комнату, то сундук.
И вот, когда с осмотром господского здания было покончено, и Александр вышел во двор, он застал следующую картину. Один из крестьян, мужичок в заношенных, и многократно чиненных лохмотьях, со вздыбленной, пакле видной бородкой, испуганно смотрел на шеренгу гайдуков. Рядом с этим, так сказать, свидетелем, стоял второй из дознавателей, серенький, неприметный чинуша. И этот служака, указывая рукою на командира второго десятка, покраснев от натуги, свирепо выпучив глаза, орал на крестьянина:
"Смотри внимательно сволочь! И не говори мне, что никого из этого сброда не знаешь! Иначе, я и тебя, упрячу на каторгу, как его соучастника! Ну! Смотри!"…
А вот другая пара свидетелей, в это время, внимательно осматривала телеги, хомуты и прочую утварь. И как следовало ожидать, ничего из отнятого у них татями имущества, так и не нашли. Но этого, Александр не видел. Перед ним развернулась сцена, усиленного давления на свидетеля.
Степан Гончар понял, что в данный момент, из него желают сделать "козла отпущения" и не выдержал, возмутился:
— Да что же вы делаете? Господин хороший? Ведь этот видак, и в самом деле со мною не знаком. А вы, тыча в меня, требуете: "Узнавай его сволочь! Иначе на каторге згно…"
— Молчать! — повалив Степана на землю сильной зуботычиной, ещё громче заорал следователь. — Тебе сволочь, никто слова не давал! По всем вам, отребье, давно каторга плачет! Висельники про…
— Отставить! — желая прекратить это безобразие, как мог громко и сурово, выкрикнул Александр. — Да как ты смеешь, мерзавец, бить моих людей? Ты знаешь, что этим не только нарушаешь устав своей службы, но и наносишь мне оскорбление!