Контрабандист Сталина- 3
Шрифт:
— Только я вас прошу, не перестарайтесь. Нищему населению я продать ничего не смогу. Деньги делаю деньги — а то сейчас начнут всех подряд раскулачивать.
— За свои прибыли переживаете? — усмехается Москатов.
— А как же. Чего я бы тогда сюда приходил. Даже сам ваш товарищ Сталин признал, что надо бороться с нищетой. — На этом мы расстаёмся. Завтра у меня посещение авиазавода и согласование "генеральной линии партии и народа" в деле построения советских самолётов.
С утра на авиазаводе руководители перезнакомились заново, так как не все были
— А ведь у нас для вас есть подарок — произнёс инженер завода Пётр Дмитриевич Самсонов, обращаясь ко мне.
— Да ну? — удивляюсь.
— Вот смотрите — встал со стула, пошёл к шкафу, вставил ключ, открыл дверцу и вытащил с него небольшую деревянную доску сантиметров сорок на пятнадцать. Передал мне. Фанера трехслойная, и похоже из березы, так как слишком гладкая и светлая поверхность. К чему бы это?
— Та-ак. Похоже, это ещё не всё?
— Конечно — подаёт мне другой такой же кусок со шкафа, но уже золотистого цвета. По весу он даже немного легче. Вижу, как этим куском заинтересовался не я один. Присматриваюсь. Чем-то обработанная фанера, вместо шпона тонкая ткань. Пробую на излом и скручивание. Признаю, что очень даже ничего и главное вовремя.
— Рассказывайте — передаю дощечку Поликарпову, а сам откидываюсь на спинку стула.
— Раньше мы фанеру получали из Москвы, сейчас решили делать сами из-за постоянных задержек и низкого качества и недостаточного количества. Разыскали сломанные станки… аж под Псковом — начал Самсонов. Дальше рассказывал, с каким трудом получили разрешение и привезли, а потом отремонтировали. Станки были старые, больше пятидесяти лет назад выпущенные, так что пришлось им "поломать" голову, что бы довести их "до ума".
— Но мы справились — с гордостью Самсонов. — А потом начались испытания продукции. В результате кропотливой работы всего коллектива, получился вот такой материал, очень хорошо подходящий для наших самолётов. — Рассказал, как долго подбирали компоненты. В результате у них получилось, что каждый слой они сначала олифят, дальше сушат, пропитывают карболитом смешивая с привезённой мной африканской смолой-гуммиарабик и перекладывают материалом. Лучше всего для этого подходит привезённый мной ливанский шёлк. Сушат под прессом. Потом красят.
— Испытания конечно идут, но уже сейчас мы можем констатировать, что получившийся материал по прочности и весу практически не сильно уступает алюминию — и выжидательно смотрит на меня.
— Что смогу привезу. Главное, чтобы у вас было чем расплатиться. Как я понял, у вас даже карболита с красками не хватает — похвально, что люди услышали, что им я прошлый раз пытался донести. Теперь такая дельта-древесина появится чуть раньше, чем в обычной истории.
— Да нам всего не хватает. Постоянно приходится выпрашивать и ждать — махнул рукой летчик-испытатель Ляхович.
— Но как бы там не было, мы потихоньку начали улучшать модель Р-1, а так же разработали и направили документы на выпуск улучшенной модели самолёта в Москву. И это тоже благодаря вам.
— И что вам ответили? — как интересно.
— Ждать вас с Николаем Николаевичем и другими конструкторами.
Ах вот откуда ноги растут. Я уже было возгордился, а хитрый Сталин подстраховался. Заодно сплавили Бартини, как неудобного и раздражающего других советских авиаконструкторов.
— И что у вас получилось? — заинтересованно Поликарпов.
Рассматриваем чертежи, опять появившиеся из шкафа. Этот Р-1 сейчас по внешнему виду больше напоминает Р-2 и французский Breguet 19 в одном лице. Не зря же они изучили привезённый мной Breguet 16. Та-ак. Вооружение курсовой пулемёт ПВ-1 и второй "Льюиса" на турели, так же планируют брать до 400 кг лёгких бомб. Если они совместно доработают этот вариант, то привычного Р-5 похоже уже и не будет.
— А какой двигатель? — спрашиваю.
— М-5-400 — Самсонов.
— Роберт Людвигович это как раз то, что вам надо — обращаюсь я к Бартини.
Дальше мы выслушали, что они переделали управляемость самолётом, на которую постоянно жаловались лётчики. Улучшили центровку. Из-за отказа от обшивки тканью крыльев и переход на дельта-древесину увеличивается профиль крыла, но уменьшилась их площадь. Увеличивается жёсткость. Надеются, что самолёт не будет так легко сваливаться в штопор. Прозвучали и другие специфические термины, к которым я не особо прислушивался.
— Вы тут справляйтесь дальше сами. Мне только вечером принесите список крайне необходимых деталей и оборудование, которых вам надо закупить. А у меня своих дел хватает — прерываю крайне увлекшихся конструкторов. Потом иду на проходную с Потоцким.
Следующее утро мы потратили на обсуждение автожира. Ответственным тут будет Бартини. Так как тема для всех оказалась абсолютно новой, то и спешить конструкторы не будут.
А ближе к вечеру, посоветовавшись с капитанами, я приказал сниматься с якоря. Лучше пройти Керченский пролив пока ещё не село солнце.
— Бенджамин, Михаэль я прошу вас провести полную проверку экипажу. Мне только разных и весёлых болезней на борту не хватало — зайдя в лазарет, отдал приказ докторам. Профессор Бехтерев остался на берегу, контролировать постройку здания института. Ох, чувствую "наплачутся" с ним строители. У него и так характер не подарок, а теперь на "свежие" впечатления от заграницы и наши совместные споры в коллективе докторов, так особенно.
Отдать такой приказ меня заставили обстоятельства. А то у многих членов экипажа сразу возник ко мне вопрос, когда мы сюда обратно вернёмся. Слишком "тепло" встретили многие таганрогские дамы мой экипаж. Практически у всех остались подруги на берегу. Тут сказались две причины: малочисленность мужского населения в результате двух войн и щедрые подарки членов экипажа дамам.
В то же время когда мой пароход "Огни Смирны" прошёл Дарданеллы Сталин не конца доверяя греку, собрал совещание в Кремле по вопросом КВЖД.