Конунг. Вечный отпуск
Шрифт:
Возражений ни у кого больше не было, и путешественники принялись сдвигать его в сторону сухого русла, кто, сидя и упираясь ногами, а кто – поддевая захваченными палками как рычагом. Понадобились, не больше семи минут, чтобы приличный кусок скалы перевалился через выступ, на котором балансировал и занял подходящее место. Приподняв его край, туристы подсунули несколько мелких камней, чтобы заставить его замереть в неустойчивом положении, потом принялись подтаскивать куски, которые смогли бы сбрасывать по одному. В это время несколькими метрами ниже разворачивался очередной этап традиционной такой средневековой трагедии.
Упорядоченные ряды противников уперлись и замерли в неустойчивом равновесии. Строй более мелких желтокожих бойцов не мог сдвинуть ставших намертво бородачей. Многочисленная аморфная масса остальных просто бурлила позади, поддерживая соратников больше морально и «орально». Тональность проклятий и криков боли, действительно поменялась, став более пронзительной. Приняв какое-то решение, два закованных в металл предводителя «вьетнамцев» вместе с хорошо вооруженной охраной стали сбивать еще один строй. Хотя скорее колонну, в которой заняли острие. Подготовка не потребовала много времени, и в тот момент, когда журналист осторожно высунулся, чтобы понять будет ли польза от их сюрприза, штурмовая колонна пришла в движение, уже успев раздвинуть разжиженную часть своих соратников.
– Время! – прохрипел Игорь, вскочив на ноги. – Сейчас!
Подсунув под заранее приподнятый край концы палок, туристы с дружным «и-и-и, раз!», сдвинули его вниз. Вот тут-то и стало понятно, что момент был подобран подходящий. Зацепивший во время короткого скольжения кучу своих собратьев, валун вызвал удар нескольких тонн камня. Он пришелся на тот момент, когда штурмовая колонна прошла первый атакующий ряд своих соратников из трех, и как раз заканчивала подготовку к схватке.
Из двух с половиной десятков легковооруженных воинов стоявших под местом диверсии, на ногах осталось меньше половины. Из штурмовиков повезло только одному из предводителей. Конечно же, вряд ли все лежащие на земле оказались убиты, но переломы или какие-то мелкие травмы получили почти все. Кому-то «повезло» оказаться лишь оглушенным, но такое счастье было весьма сомнительной и очень временной удачей.
Не больше минуты среди ошарашенного молчания сражающихся, раздавались несущиеся сверху выкрики метающих посильного размера камни четырех мужчин и женщин. Только чудом не попавшие под удар бородачи-ветераны, как-то одновременно поняли, что более удачного момента не будет. И когда их предводитель проревел какую-то длинную команду, правая половина строя усилила напор на растерянных врагов, а левая - легко разорвала два уцелевших ряда атакующих, и принялась вырезать слабо сопротивляющихся врагов.
Окончательную точку в организованном противостоянии поставили легковооруженные воины из задних рядов бородачей. С победными криками они устремились в прорыв, и окончательно смешали не попавшую под удар часть строя «вьетнамцев». После этого битва разделилась на добивание прижатых к скалам неудачников, и попытку преследования рванувших бросая оружие и щиты счастливчиков.
Но для путешественников все развивалось не так удачно. Не потерявший внутренней собранности Игорь, смог во время сообразить, что еще немного, и разошедшиеся коллеги рискуют в запале врезать и по кому-то из потенциальных друзей. Поэтому швырнув поднесенный 15-килограммовый камень, он стал на краю, раскинул руки и предположил, что «кажись харе».
– Под нами все равно уже никого нет, - рассмеялся он. – Ура, мы ломим, гнутся шведы!
На цитировании пусть и действительно подходящей к моменту классики, Игорь получил очень болезненный удар в грудь, пошатнулся, и застонал от боли, но драма на этом не закончилась. Прямо на глазах ничего не понимающих коллег, его еще и ударила в живот здоровенная стрела. Снаряд был послан ни черта не понимающим в поэзии лучником с такой силой, что вылез из середины спины почти на ширину ладони. В глазах, онемевших от такого поворота женщин, успели отпечататься все до единого пятна ржавчины на наконечнике, как парень ухнул вниз.
Глава 2. Страна пирамид
Игорь проснулся удивительно бодрым и с каким-то щенячьим чувством счастья. Предыдущий раз нечто похожее мог вспомнить разве что еще курсе на первом-втором. Только тем, кто все еще летает во сне знакомо это ощущение радостного парения и беспричинной легкости. Прямо с недостойным, для взрослого почти тридцатилетнего мужика весом в сто килограмм, энтузиазмом, он прыжком переместился с кровати на пол. И только тут осознал, что совершенно не помнит, как здесь оказался, и самое главное, не представляет - где это «здесь». Окинув более внимательным взглядом помещение, парень наморщил лоб и перевел взгляд на себя, удивившись в очередной раз.
Нет, привычка спать раздетым была, но где трусы? Без этой детали он мог оказаться лишь в одном случае: если бы дома вышел из душа, завернувшись в полотенце, и сразу заснул. Но полотенца нет, да и здесь точно «не дома». Был, конечно же, еще один вариант, то самое исключение. Но даже в гостях у кого-нибудь из подруг так встретить утро можно было, только если бы перед этим удалось накидаться до полного выпадения в осадок. Но для такого поворота слишком уж он свеж, бодр и счастлив.
«Что же такое случилось, и где интересно вообще моя одежда…»
И тут сознание пронзила память о последних событиях: удар, стрела, недолгий полет.
«Погоди-ка, меня же получается… или нет?!»
Практически рухнув под давлением мыслей на кровать, парень максимально изогнул шею и скосил взгляд, но не нашел и следа на правой ключице, по которой точно помнил, как неожиданно врезали плоским голышом.
«В меня же пращник попал. Боль же была просто адская, и уж синяк-то всяко обязан был остаться, - в недоумении он потрогал предполагаемое место.
– Я же из-за того удара шевельнуться не мог, поэтому и получил еще и стрелу».
Но и на животе не было никаких отметин, кроме тяги к гастрономическим излишествам. Автоматически успокаивающе похлопав себя по скрытым под слоем сытости бывшим кубикам, Игорь решил пока отложить размышления на такую непростую тему, и осмотреться еще раз. Но в этом плане оказалось «не разгуляться»: единственной деталью интерьера была кровать.
«Какое, однако, странное лежбище, вряд ли это стандартная гостиничная мебель «у городу Парижу».
Это, безусловно, очень удачное, судя по утреннему состоянию, сооружение, достойно было отдельного разговора. Его можно было назвать одновременно и очень простым и не без некоторых сюрпризов.