Конунг. Вечный отпуск
Шрифт:
В цитадели постоянно жили чуть более четырех дюжин хускарлов, и вертелись несколько десятков их разновозрастных бастардов, мечтающих пойти по стопам отцов. Некоторые уже подросли, и их время от времени ставили в караул на второстепенных точках, поэтому на случай пира следовало учесть и молодежь.
Еще дюжина присматривала за несколькими угольными шахтами, в которых работали рабы-янгоны из трех близлежащих слабо укрепленных поселков. Шестая дюжины дружинников патрулировавшая земли у Врат батавов, обновлялась каждые двадцать восемь дней. Соберись они все, и даже зазови Дитмар уважаемых «пенсионеров» живущих с семьями в крепости и близлежащих хуторах, накормить и укачать «гостей» медовухой станет в 100-120 гельдов.
«А вот что потребует за помощь ярл… вряд ли он работает за еду».
В силу профессии, Игорь прекрасно знал, что такое играть роль от и до, и вкрадываться в доверие. Нередко уже через час после его интервью, пресс-службы известных персон начинали звонить и перечислять целые страницы откровений, которые затрагивать никак не надо, потому что «Такой-то Такович увлекся и рассказал это не для печати». Но вот ярла он не мог воспринимать, как «работу». Крепкий пожилой мужик вызывал у него безусловную приязнь, как родственник или хороший давний знакомый.
– «… Вознаграждение жрецу храма за сращивание костей или лечение суставов: 25 гельдов - от свободного человека, 15 - от фриза разделившего свою волю (36) и 10 гельдов - от раба», - процитировал по памяти бывший репортер одну из недавних бесед, решив, что ну их эти пляски.
(36) Разделивший волю – зависимый человек; формально один фриз не мог обратить другого в рабство, но некоторая часть бедняков, все равно попадала в зависимость. К такому могла привести ситуация, если небогатый человек получал серьезную раны или травму и оказывался неспособен оплатить лечение. Тогда он мог прийти и разделить свою волю с местным или любым другим храмом пока не отработает или не отдаст долг. «… Вознаграждение храмовому-жрецу за лечение тяжелой болезни не может быть больше 50 гельдов от свободного человека, 25 - от полусвободного и 15 гельдов - платит раб» (выдержка из закона фризов).
Мимические морщины вокруг глаз и рта, казалось, заострились еще сильнее. И без того благожелательное выражение лица смягчилось еще больше.
– Ты хочешь спросить: отчего тебе такие милости?
– В одной истории, которую у нас рассказывают детям, мудрый и переживший многое старик сказал: Делай добро и бросай его в воду! Впервые я слышал ее в виде шутки, но с возрастом я понял, что ее главный смысл в том, что если хочешь сделать что-то хорошее – не жди награды и благодарности. Сделал – «выбрось в воду» - забудь! Я и сейчас считаю эту мысль не только правильной, но и мудрой. Но правители думаю, ходят другими тропами, и для них этот совет – не правильный!
– Почему так считаешь?
– Потому как опыт мне подсказывает: все, что есть у правителя, в том числе его доброта и желание делиться, нужны для его народа и когда он отдает что-то не ради главного, а потому что правильный человек, он поступает не правильно! Поэтому мне хотелось бы понимать, почему ты отдаешь мне то, что мог бы отдать кому-то другому?
– Для этого есть не меньше двух причин. Как думаешь, сколько я уже прожил?
– Наверное, лет сорок пять, может быть, даже пятьдесят…
– Нет, я начал жить третий раз по столько. Жрецы нашего народа и правда, живут долго. И это первая причина – я могу что-то отдать просто по зову сердца. А вторая… вторая причина другая. Купцы или воины, приходя из соседних городов, часто приносят что-то важное и полезное. Но это наши соседи. Я думаю, что люди, пришедшие с нашей Прародины, могут принести что-то по-настоящему важное. Или не принести, - рассмеялся правитель.
– Поэтому время от времени, я делаю так, чтобы никому из вас не хотелось идти куда-то еще. Чтобы здесь вам было немного лучше, чем в любом другом месте. Но вы можете уйти, конечно, никто не станет держать.
– Наверное, мы и правда, могли бы отправиться искать свое место где-то еще, я думал о таком. Но мне, к сожалению, будет сильно не хватать наших бесед, - улыбнулся Игорь, ответно отсалютовав кубком. – Кстати, господин, насколько безопасны здешние земли для чужака?
– Ты сам видел и бился с западными горцами. Тамошние края населены в отличие от наших скал. В годы, когда у них подрастает много мальчиков, янгоны могут дюжину дюжин и даже больше раз беспокоить живущих в долинах. Их жадность и ярость достаются в основном владеющим западными землями тубантам, но обычно отряды не столь многочисленны. Бывает, они приходят и сюда. Думаю, в этот раз они шли разорить угольные шахты, но потом наткнулись на следы моего отряда и… нам повезло.
– Я хотел бы купить пару верховых лошадей, но на нижнем рынке животные и птица только к столу.
– Хочешь выезжать? Действительно, мои земли богаты дичью. А зачем тебе их покупать?
* * *
Все разрешилось намного проще, чем ожидалось. Ярл, не испытываю лингвистические таланты чужеземца, призвал одного из воинов у входа в тронный зал и отправил их к своим конюшням. Тот на месте все подробно объяснил работникам и рабам-янгонам. Теперь в любой момент Игорь мог, как и местные дружинники или старшие из слуг правителя, прийти и взять верховую лошадь, а по возвращению вернуть, и избавиться от беспокойства. Правда, заранее было оговорено, что если он покалечит, потеряет животное или испортит сбрую, нужно будет, конечно же, восстановить стоимость. Но понятно, что возражений такое разумное условие не вызвало.
Проводить отправили неожиданно молодого для хускарла воина. Среди дружинников редко встречались мужчины моложе тридцати. Скорее всего считалось, что трудно доказать свои умения и удачливость в бою за меньший срок. Но этот разговорчивый веселый парень носил на поясе меч, а значит, не мог быть никем иным.
Идти было не далеко, но парень с говорящим прозвищем Сонбьеси – Цикада, успел рассказать, что он четвертый сын землевладельца на два дня пути ближе к побережью. Когда родился, двум старшим братьям было по пять лет, поэтому всем было понятно – ему придется искать земель самому. Хорошо поместье было богатым, поэтому отец не экономил и нанял старого опытного воина из тубантов, чтобы сыновья не выросли неумехами. Говорливый оболтус оказался еще и носителем таланта мечника. Год назад, повздорив со старшими братьями, он изрядно отходил всех троих. Старший, был слишком силен, и ему пришлось подрезать сухожилия, второй – долго орал, в поисках отрубленного уха, третий - оказался достаточно разумен, чтобы сразу осознать неправоту.
«Ну, может быть и струсил», - охотно согласился Цикада. Дальше он поведал, что братья у него, конечно, говеные мечники, но родная кровь, потому добивать их не стал, а пошел, и повинился перед отцом за то, что ввел в расходы.
– Батюшка, конечно, ругал, но в итоге дал меч и куртку с железными пластинами, из тех, что получше. Коня, все другое – нужное, и велел поутру убираться. На заре матушка сунула немного серебра, а батя добавил совет: идти такому мечнику к ярлу. Если уж не возьмет, тогда, мол, ищи доли сам.