Конунг. Вечный отпуск
Шрифт:
«Рабство, конечно, тоже не подарок, но это все-таки жизнь. Да и возможность найти намного лучшую судьбу, чем состариться в кухонной прислуге…»
* * *
«Приговаривать» - не пришлось.
Из пролома в скале высунулась традиционная баранья шапка. Черная, как и у ожидавшего его низкорожденного часового, а потом выбрался и ее хозяин. Такой же недотепа, временно поверстанный в бойцы. Чуть полноватый пожилой горец, скорее всего, призванный даже не из пастухов, а из домашних слуг, сразу же завел речь, о чем-то, безусловно, нудном и малоприятном. Ведь невозможно таким противным голосом рассказывать анекдоты или делиться победами на любовном фронте. Последними он вытащил за собой полутораметровое копье и явно потраченный жуками небольшой плетеный из лозы щит.
Выждав еще минуту, пока часовые сблизятся и на мгновение замрут, Игорь выдохнул и, отбросив сомнения, скомандовал:
– Бей!
Меньше чем за полминуты, четыре хороших стрелка успели всадить в каждого из приговоренных, как минимум по три-четыре стрелы. На расстоянии в сорок метров лучники могли бить в любое место на выбор, и ни один из горцев даже не вскрикнул. Но в этом и особенность человеческого организма, что даже нашпигованные как подушки для булавок, наши тела способны преподнести сюрприз.
Если первый из врагов рухнул, получив первые две стрелы, то появившийся позже толстяк, казалось, проигнорировал даже пять тяжелых пехотных срезней (97). Умудрившись развернуться на месте, он попытался медленно двинуться в сторону только что покинутого убежища.
(97) Срезень – стрела с широким треугольным наконечником и остро заточенными краями, способная наносить широкие резаные раны, вызывающие обильный кровоток; чаще всего используются против слабо бронированного противника и на охоте.
Мужчина шагал в сторону пещеры очень медленно. Двигаясь, словно стараясь не расплескать что-то внутри себя, и на мгновение показалось, что его сейчас не остановить даже из катапульты. Игорь отчетливо видел, что глубоко вошедший в спину наконечник, скорее всего, разорвал на ошметки правое легкое, и закричать ему не судьба. Но рисковать все же не стоило, поэтому вытянув вперед руку, он ткнул указательным палец на доживающего последние мгновения мужчину, и теперь, уже по-настоящему спокойным голосом, скомандовал:
– Все стоп! Перебейте ему колено!
Если бы рядом с ним был работающий метроном, то он бы точно знал, что на счет «четыре» одновременно тренькнули две тетивы, и казалось неуязвимый враг, рухнул действительно, как подрубленный.
Больше не отвлекаясь на все еще шевелящегося горца, землянин поднял две руки вверх, на пару секунд зафиксировал их в этом положении, и резко опустил вниз. Одновременно с этим, в пяти шагах ниже только что разыгравшейся трагедии, вниз упали хорошо закрепленные веревки, и почти тут же скользнули три лучших воина-фриза.
Трудно было, не оглядываясь на секундную стрелку, посчитать, сколько понадобилось времени, чтобы двадцать воинов собрались вокруг входа, настороженно прислушиваясь к звукам внутри. Но экс-журналисту было не до подсчетов. Прихватив половину оставшихся наверху стрелков, он в это время насколько возможно быстро двигался к спуску. Двое других лучников должны были оставаться на своем месте до конца, и при желании перевязать и сбросить веревки на запланированном раньше спуске, присмотреть за местностью во время штурма, или просто прихватить ценную снасть, и вернуться в покинутый лагерь коротким путем.
К тому времени, когда Игорь смог обойти по верхней террасе к месту спуска и присоединиться к остальным, внизу ничего не изменилось. Пожалуй, кроме того, что теперь ничего больше у входа не напоминало о том, что защитников стало меньше на два человека.
Тела - оттащили, кровавые пятна – присыпали, а воины - разбились на группы по три-четыре бойца. Еще накануне хевдинг предупредил, что если хоть кто-то сунется в какую-нибудь дыру без напарника, чистить ему нужники до конца осады.
– Господин, мы готовы, - напомнил Дольф, в отсутствие старшего десятника Эгира, возглавлявший отряд. – Мне кажется, они там пока и не почесались.
Бросив взгляд на своего главного телохранителя, он одобрительно ткнул его в бронзовый наплечник, и приказал подождать.
– Давай немного присмотримся. Вдруг, кто еще сейчас вылезет. Кстати, предупреди воинов, пусть не спешат резать всех подряд. Хоть расспросить попробуем. Не люблю лезть наобум…
Коротко кивнув, тот вернулся к группе, замершей у входа. И будущие «языки» не заставили себя ждать.
Ими оказались две уже «знакомые», водоноски. Крупноватую бабку и хлипкую девчонку-подростка, практически выдернули из прохода, не дав возможности зашуметь, даже хлопнув об пол размокшими кожаными бурдюками.
Перекрестный допрос пленниц уже через минут десять дал ответы на многие вопросы, но одновременно и изрядно огорчил воинов. Игорь в первый момент совершенно не уловил причин этих хмурых лиц, и только спустя мгновение, что называется «въехал в тему».
* * *
Пещера оказалась не просто временным пристанищем для бездомных горцев, а главным святилищем их родового и племенного бога – того самого родоначальника – Каменной выдры.
Имелась в наличии статуя в два человеческих роста, действующий Страж Храма и около сотни беженцев, из ближайших, разгромленных фризами поместий. Правда, мужчин из них оказалось не более двух десятков, а воинов – и того меньше, но Страж – это, как танк. Не отмахнуться.
Осторожные расспросы уже собственных бойцов, выдали по первости очень непонятный результат. Оказалось, что подношений в таких местах за века обычно накапливается столько, что они бы готовы рискнуть, нападая всего лишь двумя десятками даже на вдвое большее число опасных сторожей, но вот жрец народу внушал… действительно нешуточные переживания. Игорь и правда, не сразу сообразил, в чем проблема, раз напасть готовы и на «вдвое большее число», но через мгновение вспомнил, и немного расстроился.