Конвейер смерти
Шрифт:
Из зала послышался тихий голос, и в воздухе повисла вопрошающая фраза: «Интересно, куда и как?». Филатов напряженно всматривался в зал.
– Кто посмел п…еть?! А?! Помощник начальника штаба, это ты? – сурово спросил Иван Грозный у худощавого капитана Ковалева.
– Никак нет, – ответил Ковалев, бледнея и съеживаясь.
– Значит, не ты? Но мне показалось, твой умный голосочек раздался из зала. В документах – неразбериха! Штатно-должностная книга полка словно филькина грамота: ничего не поймешь! А он тут вякает!
– Товарищ подполковник, ШДК заполнена согласно
– Ах, соответствие?!! – рассвирепел Филатов. – Да у вас до сих пор покойный Буреев начальником ГСМ числится! А он месяц назад застрелился, и нового прислали давно! И зам по тылу в полку все еще Ломако! Подполковник Махмутов, штаб не считает вас руководителем тыла! – Командир полка ехидно посмотрел на недавно прибывшего зама по тылу и развел руками: – Вот так-то! И зампотех в полку не Победоносцев! – Командир ткнул пальцем в унылого длинноносого майора, прибывшего неделю назад. – Я сегодня утром листал штатку, ужасался и покрывался холодным потом! Опять кого-нибудь не по тому адресу хоронить отправите! Канцелярские крысы!
Иван Васильевич в конце тирады уже не говорил, а рычал, вспоминая служебное несоответствие, полученное за прошлогоднее происшествие с похоронами не того солдата. Он тогда оказался без вины виноватым.
– В строевой части все проходит согласно приказам, – робко попытался возразить капитан.
– Бегом! Неси полковую книгу приказов, штатную и свою служебную карточку не забудь. Будем сравнивать, и если я прав, сразу накажу! – рявкнул командир и с силой бросил рабочую тетрадь на стол. – А пока Ковалев бегает, зам по тылу, ставь задачи!
Маленький, щуплый подполковник-татарин вышел на край сцены и, нервно теребя кепку-афганку, начал путано формулировать свои мысли. Он от волнения слегка заикался, говорил гнусаво через нос. Татарский мягкий акцент от этого еще больше усиливался.
– В полку мною спланирован большой объем работы! Вот перечень того, что необходимо сделать в каждой казарме, в общежитиях, в столовой, на складах. Самое главное – внешний вид полка! Приедут гражданские люди, и ухоженность, благоустройство для них главное! Я наметил следующее: покрасить казармы светло-розовой краской. Стены на солнце выгорели, и сейчас не поймешь, какого они цвета. Мусорные баки сделать черными! Обсерить бандюры. По всему периметру городка.
– Чего сделать? – громко спросил Подорожник, не поняв незнакомую фразу.
– Обсерить бандюры, – еще раз повторил зам по тылу.
Народ в зале тихо засмеялся.
– Фарид Махмутович, поясни, я ни хрена не разобрал последнее выражение. Что зах…ню ты несешь? Я вроде не дурак, но не понял смысла. Какое-то новое ругательство ты ввел в русский язык! – в свойственной ему манере грубо хохотнул Филатов.
– Обсерить бандюры-то? Как? Что непонятного? Ну, бетоные камни вдоль дорожек сделать серыми. Покрасить цементным раствором, – смущаясь и краснея, пояснил Махмутов.
– А-а-а-а… Обсерить… Ага, бондюры-бордюры… Теперь понял. Хорошо хоть не пересерить! А то пехотинцы, понимаешь ли, дружище, большие мастера все вокруг пересерить! Поясню для бестолковых:
Сидящие в зале давились от смеха. Зам по тылу продолжил:
– Показывать будем казарму артдивизиона, танкистов и первой роты. Офицерское общежитие подготовим одно. Наверное, первого батальона. Сегодня я обошел эти помещения. У артиллеристов в целом хорошо, танкистам нужно будет немного поработать. А в казарме первой роты – кошмар! Захожу в роту: там грязь! Захожу в тумбочку: там бардак и крыса! Мухам по столбам везде сидят.
– Кто сидят? – удивился командир. – Мухам как?
– Мухам летают, по столбам садятся! – растерянно произнес Фарид Махмутович.
– А-а-а… Летают… Сбитнев! Почему мухам у тебя летают и по столбам сидят? В тумбочку войти мешают… – из последних сил сдерживая смех, произнес «кэп».
– Не знаю, – чистосердечно ответил Володя и пошутил: – Постараемся переловить, крылья оборвать и истребить.
Весь зал заливался диким хохотом. Махмутов что-то пытался говорить, но его никто не слушал. С этой минуты кличка Мухам По Столбам закрепилась за ним навсегда.
Сбитнев толкнул меня в бок и прошипел:
– Если мы по казарме будем бегать и мух бить, времени на службу не останется.
– Володя, нужно внести изменения в штатную структуру роты. Вместо одного снайпера ввести должность забойщика мух, москитов и комаров, – согласился я, весело смеясь.
Тем временем в клуб вернулся Ковалев, неся книгу приказов и штатно-должностную. Командир полка взял их, развернул на столе и принялся показывать Ошуеву и Золотареву на несоответствия.
– Капитан, иди сюда! – рявкнул Филатов, оборвав смех офицеров. Тыкая пальцем в страницы, он произнес: – Смотри вот, вот и вот. Долболоб! Порублю «конец» на пятаки!
Далее последовали самые грубые и сочные выражения. По окончании тирады командир метнул штатку в голову осторожно пятившегося к краю сцены капитана. Тот, словно игрушка ванька-встанька, мгновенно согнулся пополам, а затем вновь выпрямился как ни в чем не бывало. Разгильдяй сумел увернуться от запущенного в него убойного снаряда. Огромная книга полетела в зал. Она звучно плюхнулась среди сидящих впереди танкистов, не долетев до нас всего полметра.
Я почесал затылок и тихо произнес, наклонясь к Сбитневу:
– Больше я на совещания не ходок. В следующий раз тут туфли или сапоги метать начнут. Уж лучше я воспитательную работу с бойцами буду проводить в ленкомнате. Там спокойнее.
– Все прекратить п…деть! – рявкнул «кэп», что-то записывая в карточку Ковалева. – Я вам что, клоун? Капитана – под домашний арест, на трое суток! Шагом марш!
Проштрафившийся подобрал штатную книгу и, втянув голову в плечи, понуро сгорбившись, удалился.
Полк покинул свои казармы и двинулся в горы, а на наше место прибыли строители наводить чистоту для очередной показухи. Что ж, каждому свое: одним – строить, другим – все ломать.