Копье Дракулы
Шрифт:
– А есть шанс, что Астахов выведет вас на заказчика убийств? – спросил я.
– Возможно, что и так. Но в любом случае Астахова надо искать: кто знает, сколько ему еще заказали убийств, – заметил Бредников.
– А что, если слежка за Соколовой организована Астаховым? – поделился я соображениями. Но Бредников не согласился:
– Вряд ли. В предыдущих случаях никакой слежки не было отмечено. Видимо, перехватывались разговоры Шергина и Георгеску, и убийца четко знал, где и в какое время они будут находиться, ожидая их заранее. Так что эти люди, которые следили за Соколовой, меня настораживают. Зачем они следили и почему прекратили
– А зачем ему это надо? – удивился я. – Он ведь себя под пули подставляет, ему не резон тень на плетень наводить, если планируется покушение на Соколову.
– А зачем Соколова непрерывно врет? – возразил Бредников. – Мне Валерий Иванович рассказал, сколько раз он поймал ее на лжи. Нет, тут все как-то запутано… Ладно, будем распутывать!
У меня появилась одна идея, которую я решил проверить. Поэтому весь вечер посвятил работе руками. Я сбегал в офис к приятелю – у него там стоял принтер формата А3 – и я распечатал каждое фото кинжала Шергина и наконечника копья в натуральную величину: благо, Шергин во время съемки для масштаба клал рядом с артефактами зажигалку «Крикет». Придя домой, я наклеил распечатки на куски гофрокартона и вырезал их: получились почти точные габаритные макеты, исключая разве что только толщину рукояток, но я имитировал и их подмоткой изоленты и обрезками картона.
Затем я полез на антресоли и долго рылся там в поисках старого планшета. Планшет был ободранный, со сломанным замком, но в точности та же модель, что была у Сереги Шергина. Я не успел потерять терпение, как планшет был обнаружен. Я вытряхнул из него разный хлам и приступил к эксперименту. В принципе результат был ожидаем, но мне не терпелось продемонстрировать мои достижения Таврову, и рано утром я помчался к нему в офис.
В метро был час пик, и сверток с макетами артефактов мне удалось спасти от толпы ценой неимоверных усилий.
– Вот, Валерий Иванович! – торжественно объявил я, торопливо поздоровавшись и гордо устанавливая видавший виды кожзамовый планшет на стол. Тавров взглянул на это безобразие и недовольно осведомился:
– У какого бомжа ты это отобрал?
– Это мое… Но не это главное, – принялся торопливо объяснять я. – Главное то, что этот планшет – точно той же модели, что и планшет Шергина. Который был с ним в день его гибели и который забрал убийца. Так вот: мы думали, что там лежали артефакты. Но я сделал достаточно точные габаритные макеты артефактов и выяснил: наконечник копья и чинкведея не лезут в планшет категорически; остальные кинжалы кое-как по диагонали запихнуть можно, но рукоятки неизбежно будут торчать сбоку, из-под клапана.
– То есть ты хочешь сказать, что в планшете артефактов не было? – задумчиво проговорил Тавров.
– Я в этом уверен! – убежденно заявил я. – И думаю, что убийца это тоже знал. В любом случае набитый железом планшет достаточно тяжел, а убийца подхватил его легко и непринужденно. Я думаю, что Соколова говорит правду: она с утра встретилась с Шергиным, купила у него кинжалы и отдала деньги, а уж после этого Шергин поехал на встречу со мной. Убийцу интересовали деньги! Он боялся, что Шергин хочет встретиться в кабаке с тем, кому должен эти деньги передать: скажем, старый долг. Поэтому убийца не стал вести Шергина до темного закоулка, а решился на дерзкий шаг, расстреляв его прямо в ресторане.
– Ох, Слава! – поморщился Тавров. – Как-то все притянуто за уши. Впрочем, в качестве одной из версий принять можно. Но все сходится на Соколовой. А где для нее место в твоей версии, если она якобы честно расплатилась с Шергиным?
– Ну почему же нет места! – не согласился я. – Скажем, Соколова передала Шергину ту сумасшедшую сумму, которую он просил, а затем поручила киллеру эти деньги вернуть. Кинжалы, как не представлявшие особенной ценности, вывесила напоказ, а наконечник копья Дракулы, представлявший огромную ценность, припрятала в укромном месте. Или кому-то перепродала.
– Откуда известно, что это наконечник копья Дракулы? – возразил Тавров.
– А оттуда, что Георгеску так упорно старался уверить Причарда в том, что артефакты относятся к более позднему времени, – убежденно заявил я. – Видимо, у него были неопровержимые доказательства, иначе он не стал бы сломя голову мчаться в Москву. Похоже, что дело было так: он приехал на встречу с Шергиным, убедился, что наконечник копья именно тот, который его интересует. Но ему элементарно не хватало денег, а Шергин наверняка требовал только наличные. Вот Георгеску и помчался в Бухарест за деньгами. Но ничего не успел сделать: его убили, и, возможно, что по поручению Соколовой. А Соколова перекупила артефакты у Шергина, предложив более высокую цену, а затем приказала киллеру убить Шергина и забрать деньги.
– Но если она получила артефакты, зачем городить огород и посылать киллера за границу, чтобы убить Георгеску? – спросил Тавров.
– Она прячет концы в воду! – убежденно заявил я. – Ведь о подлинности копья Дракулы знал только Георгеску! Вот его и убрали. И похитили ноутбук со всей информацией. А с флешкой нам просто повезло: не завались она за подкладку куртки убитого, мы многого не знали бы. Вы не находите, что госпожой Соколовой и ее окружением надо заняться плотнее?
– Как плотнее? Убедить Бредникова нагрянуть с ОМОНом в ее особняк? – вспылил Тавров. – Не стоит торопить события. Соколова явно обеспокоена нашим расследованием и вскоре сама захочет поговорить с нами, чтобы выяснить, насколько далеко мы продвинулись. Вопрос только, какой предлог она изобретет для этого.
Тавров оказался прав. Действительно, следующим утром ему позвонил Лаврушин и попросил приехать в особняк Соколовой. Мы договорились на шесть часов вечера. Я было подивился проницательности Таврова, однако вскоре выяснилось, что поводом для этого стало событие, которое даже Тавров при всей его многоопытности никак не ожидал.
Дворецкий невозмутимо встретил нас и проводил в знакомую залу. По дороге Тавров попробовал разговорить невозмутимого Викентия, но тот лишь ответил, что «Вероника Павловна с завтрака вас ожидает». И все!
Против моих ожиданий, в зале не было вездесущего Лаврушина. И Вероника Павловна выглядела неважно. Прямо скажем, хреново она выглядела: глаза словно провалились в глазницы, утонув в нездоровой синеве, и их лихорадочный блеск говорил о бессонной ночи и чудовищном нервном напряжении. Нервное напряжение Вероника Павловна огромным напряжением сил старалась не выдавать, но голос ее стал неестественно звонким, будто в горле до предела натянулась струна связок.
– Как я понимаю, приветствие «добрый день» не очень подходит к настоящему моменту, поэтому давайте сразу перейдем к делу, – предложил Тавров, увидев состояние Соколовой. – Итак, что случилось?