Копии за секунды: История самого незаменимого изобретения XX века

Оуэн Дэвид

Для средневековых копировальщиков основным источником освещения являлся дневной свет. Скриптории монашеских орденов – их копировальные центры – часто располагались в проходе крытых галерей, обеспечивающих писцов непрерывным и ярким светом. Открытая сторона аркады также давала доступ зимней непогоде, и писцы, работавшие за столами по шесть и более часов в день, страдали от радикулита, у них мерзли пальцы и замерзали краски и чернила. Самые первые чернила изготавливались из свечного нагара и других доступных видов сажи. Их качество оказалось недолговечным. Позднее краски стали более качественными. Среди наиболее важных ингредиентов были железо и один из нескольких соединений танина, извлекаемого из чернильных орешков, так называемых наростов на дубовых листьях, возникающих из-за инвазии паразитных ос. (Осы занимают второе место после людей по вкладу в изначальную технологию копирования.)

Когда требовалось много копий одной книги, один монах диктовал текст другим;

когда переписчик копировал прямо с книги, он потихоньку диктовал сам себе, озвучивая слова во время работы. Молчаливое чтение было последним нововведением в Европе; оно не получало широкого применения вплоть до X века, хотя отдельные его примеры случались и раньше. Будущий св. Августин крайне удивился, когда впервые увидел кого-то, читающего, но не шевелящего губами. Это было в Милане в IV веке. («Когда [епископ Амброзии] читал, его глаза двигались по странице, а его ум изучал смысл, но его голос и язык молчали», – писал Августин в своих Исповедях, которые были названы первой Западной книгой, почти наверняка предназначавшейся автором для чтения в одиночестве и в уединении, а не для декламации.) Исключая диктовку и проговаривание слов, разговоры в скрипториях были запрещены. Чтобы обойти запрет, монахи придумали систему ручных сигналов, а также оставляли на полях страниц краткие заметки – две самые ранние из известных попыток борьбы с монотонностью копирования.

Со временем переписчики стали специализироваться, как инструменты на сборочной линии. Один из них мог заниматься только основным текстом, другой – только недостающими прописными буквами, а третий – иллюстрациями. Некоторые читали корректуру. (Тщательная проверка имела решающее значение, потому что незамеченные ошибки умножались при последующих повторениях.) Постоянное увеличение копий стимулировало дальнейший спрос; способность производить копии служила поводом к изготовлению еще большего числа копий. Копирование вышло за стены монастырей. Светские писцы постоянно присутствовали рядом с торговыми центрами и университетами – точно в тех же местах, где вы сейчас наверняка увидите копировальные центры Kinko.

Третьим краеугольным камнем копирования стало изобретение механического способа печати – копирование текста или изображения путем переноса его с одной поверхности на другую, а не повторным воссозданием его вручную. Зачатки печатания картинок, вероятно, возникли в буддийских монастырях в Индии в середине I тысячелетия и оттуда распространились в Китай и остальную Азию, где эта технология была вскоре приспособлена для копирования текста. (Чтобы расширить ваше представление, дату происхождения печати можно отодвинуть назад намного дальше. Около 1700 года до н. э. на Крите использовались штампы для оттиска иероглифов на обеих сторонах глиняного диска; так что кольцо-печатка – это первое печатное устройство.) К 1000 году книги, собираемые из отпечатанных деревянных дощечек форматом в страницу, были относительно общим явлением в Китае.

На Западе изобретение механической печати почти всегда связывают с именем Иоганна Гуттенберга, немца из XV века [1] . Почти все то немногое, что мы знаем о нем – что он, может быть, также изобрел новый вид зеркала для продажи верующим паломникам, что, возможно, он отдал несколько наборных касс с металлическим шрифтом для решения судебного дела, – пришло к нам из судебных записей. В мире, в котором копии делались вручную и поэтому были редкостью, одним из лучших способов сохранить имя на века было его упоминание в судебном процессе, так как суд был одним из тех немногих мест, где документы создавались и сохранялись. Судебные записи – это почти все, что мы знаем о Шекспире, за исключением его пьес, которые были напечатаны.

1

Голландцы, и почти никто больше, часто приписывают изобретение современнику Гуттенберга, голландцу по имени Лоренс Клостер; некоторые ученые считают, что первая современная книга напечатана Иоганном Фустом, бывшим одно время деловым партнером Гуттенберга. Но истинным новатором и источником знаний Фуста о новой технологии являлся почти наверняка сам Гуттенберг. (Неразработанные варианты наборного шрифта использовались еще раньше в Китае и Корее, но письменные азиатские языки, содержащие тысячи уникальных символов, оказались плохо приспособлены к этой технологии. Шрифтовой набор, как мы его знаем, является европейским раритетом.)

На Гуттенберга обычно ссылаются как на изобретателя печатной машины – и он им был, – но его революционным для истории изобре-тениием стал наборный металлический шрифт. Спустя четыре столетия Томас Карлайл напишет: «Тот, кто первым упразднил труд переписчиков с помощью наборного шрифта, освободил армию наемных работников, низложил большинство королей с сенаторами и создал новый мир демократии». Наборный шрифт пережил более чем пять веков в том виде, который узнал

бы сам Гуттенберг. Его система подразумевала отливку отдельных знаков в металлических формах; установку отливок, названных позже гарнитурами, построчно в наборной форме страничного формата; и использование винтового пресса (похожего на те, которые использовались для удаления воды при изготовлении бумаги), для переноса краски со шрифта на листы бумаги. Этот процесс был фантастически трудоемким по стандартам современной печати. В первое время квалифицированный рабочий мог отливать до четырех тысяч наборных знаков в день, что кажется очень большим количеством, но достаточно только для набора двух или трех страниц книги, которую вы читаете. Знаки можно было перегруппировывать и использовать повторно – это стало достижением Гуттенберга, – но только после того, как печатник сделает все копии требуемой страницы, в которой заключались эти знаки.

Мы склонны думать о технологических революциях как об абсолютном явлении – сегодня монахи, завтра печатные машины, – но большая часть новшеств усваивается постепенно, и очень немногие из них полностью избавляются от процессов, которые теоретически они делают устаревшими. Для создания пятидесяти или даже ста копий скрипторий XV века с высоким уровнем производительности мог оказаться более эффективным, чем хорошо работающая печатная типография этого же века, и конкуренция между переписчиками и печатными машинами продолжалась в течение десятилетий. Спустя более чем пятьдесят лет после публикации книги, которую мы называем Библией Гуттенберга, вопрос все еще был актуальным даже на родине Гуттенберга, где печатников было больше, чем где-либо еще в мире. В 1494 году, через четверть века после смерти Гуттенберга, Эббот из Спонхайма – немецкий клирик, чьи интересы включали не только копирование, но также и стенографию, криптографию и возможность использования ангелов для переноса секретных посланий на длинные расстояния, – написал трактат De Laude Scriptorium («В похвалу переписчикам»), в котором он доказывал, что монахи не должны позволить, чтобы изобретение печати заставило их прекратить копирование книг вручную. Он утверждал, что рукописные книги будут служить дольше, чем печатные, и что ручное копирование само по себе является добродетелью, так как в процессе переписки монах может прервать работу, чтобы помолиться. Дабы гарантировать доступность своего трактата широкому кругу читателей, Эббот напечатал его.

Когда Гуттенберг печатал книги, он воспроизводил иллюстрации так же, как это делали китайцы: с помощью гравюр на дереве, которые он вставлял в рамы страничного формата. Печатание с деревянных гравированных форм и с металлического шрифта вместе составляет единый способ печати, называемый высокой печатью: краску наносят на поверхности, выступающие над непечатающим фоном, и когда лист бумаги прижимают к этим рельефным поверхностям и затем снимают его, большая часть краски остается на бумаге в виде изображения.

Приблизительно в то время, когда родился Гуттенберг, один итальянец изобрел способ воспроизведения изображения, который решал ту же проблему, но с другой стороны. Этот способ называется глубокой печатью. Гравировщик создает печатные участки, не удаляя пробельные элементы, а прорезая линии самого изображения, обычно на пластине из полированной меди или другого мягкого металла. После того как гравирование текста или изображения закончено (в зеркальном варианте), форму закатывают краской и затем вытирают начисто, так что краска остается только в углублениях, ниже поверхности формы. Затем к поверхности формы плотно прижимают лист бумаги, и краска из углублений переносится на бумагу. Примеры глубокой печати можно встретить в старых книгах на детально проработанных иллюстрациях; таким же способом печатаются свадебные приглашения и все денежные знаки США. (На свадебных приглашениях и на долларовых купюрах, бывших совсем недавно в обращении, участки, расположенные непосредственно за печатными знаками или изображениями, кажутся слегка рельефными, вы это заметите, если приглядитесь внимательно, потому что эти участки вдавливались в углубления на форме.)

Следующим большим шагом вперед в области копирования было изобретение литографии, или «каменного письма». Так как литография изобретена уже после того, как печатание и копирование распространились достаточно широко, мы знаем о ее создателе и обстоятельствах его открытия намного больше, чем о Гуттенберге. В 1795 году двадцатичетырехлетний немецкий драматург и бывший студент юридического факультета Алоиз Зенефельдер, который походил на Бетховена шевелюрой, которая еще не попадала в руки строгого стилиста, экспериментировал с вариантами печати. Его отец, известный актер, умер, оставив на попечение Зенефельдера мать и еще восемь братьев и сестер. Зенефельдер предпринял попытку выступить в качестве профессионального драматурга и написал книгу «Знаток девушек». Незадолго до смерти отца в 1789 году пьеса была поставлена в театре и оказалась довольно успешной, с финансовой точки зрения. Однако со временем у него начались трудности с издателями, и он решил разработать экономичное средство печати, чтобы самому издавать свои произведения.