Корабль Древних
Шрифт:
— Не думай, что я им не воспользуюсь, — сказал Торин, показывая полный рот белых, острых; как иглы, зубов. Горбатая спина вдавалась в изголовье кровати. Бритая голова сверкала от пота. — Значит, ты вернулся. Корин так и говорил. Теперь ты мой. Пусть этот сброд уйдет, и мы поговорим, парень.
— Не-не-не слушай его, молодой го-го-господин, — вскричал Паролис.
Бертрам добавил:
— Он не может убить нас всех.
— Он ничего не сделает, — сказал Йама. — Он знает, что солдаты разбежались и что нельзя позвать на помощь
— Если надо, он сожжет тебя, как сжег город. — Пистолет качнулся в его руке, он скосил глаза на короткое тупое дуло и снова навел его в грудь Йаме. Торин был очень пьян.
— Тогда тебе тоже гореть. Мне грустно, что ты стал таким, Торин. Ты ведь был добрым другом моему отцу.
— Я всегда был слугой Департамента. Твой отец предатель. Он скрыл то, что знал о тебе, даже от префекта Корина. Но он, придурок, все записал. Записи где-то здесь. Если он не понимал, что попало ему в руки, то он дурак, а если понимал, то самый страшный предатель в нашей истории.
— Я не стану орудием Департамента, — сказал Йама.
— Значит, ты такой же дурак и предатель, как эдил. Я бы убил тебя на месте.
— Я буду сражаться с еретиками, как все, — сказал Йама, — но боюсь, у префекта Корина на меня другие планы. Он хотел бы с моей помощью уничтожить другие департаменты. Он захватил бы весь мир, если б мог. Отдай пистолет, Торин, и я тебе позволю уйти.
— Отойди! Говорю тебе, не подходи! — Торин схватил обнаженную женщину, подтащив ее, посадил перед собой и приставил к ее голове пистолет. — Я убью ее и вас всех тоже! Сожгу всю эту сволочную груду камней!
Тут женщина с удивительной силой нанесла Торину удар под узкую челюсть, его острые зубы впились в нижнюю губу, он вскрикнул от боли, пистолет выстрелил. Его огненный красный луч прошел в пальце от лица Торина, прожег балдахин и отразился от потолка. Балдахин вспыхнул, Тамора в прыжке пролетела через комнату и одним ударом перебила Торину руку.
Торин, с ожогом на пол-лица от пролетевшего мимо заряда, не стал отвечать ни на один вопрос Йамы. Йама оставил его на милость остальных слуг и вместе с Таморой отправился искать Закиля.
Тощий, высокий библиотекарь оказался на месте, в библиотеке. Его приковали за ошейник; длинная цепь тянулась к кольцу, скользящему по железному рельсу над головой. Щеку рассекала свежая, кровоточащая рана. Он спокойно наблюдал своими бесстрашными черными глазами, как Тамора безуспешно пыталась разрубить цепь мечом.
— Она из закаленной стали, — прокомментировал Закиль. — Закаляли бычьей кровью, по-моему. Ты затупишь клинок, госпожа.
— Все равно это дерьмо, — буркнула Тамора, но все же бросила меч на аккуратно заправленную койку Закиля, которая, как всегда, стояла под большими алюминиевыми стеллажами. Она резко подпрыгнула и раскачивалась на распорке, которой крепился к потолку рельс, пока та не вылетела вместе с тучей пластиковой крошки и пыли. Потом
Широким рукавом своей мантии Закиль стер пыль с верхних полок стеллажа и сказал:
— Может быть, было бы лучше оставить меня на цепи, молодой господин. Торину, конечно, воздадут по заслугам и очень быстро, но те, кому он служил, скоро вернутся.
— Ты должен пойти со мной, — сказал Йама.
— Ты сам понимаешь, что я никуда не уйду. Я отвечаю за книги и не могу взять все их с собой. И даже если бы мог, разве я сумел бы уберечь их? Надеюсь, твой экземпляр Пуран еще у тебя?
— Я всегда ношу его с собой.
Закиль поднял тяжелую цепь и перекинул ее через руку.
— В нужных обстоятельствах он тебя многому научит. Я рад, что ты вернулся, молодой господин, но боюсь, впереди тебя ждет дальняя дорога.
— Насколько много знает обо мне мой отец? Что он скрыл от Департамента?
— И от тебя? — улыбнулся Закиль. — Он сообщил тебе обстоятельства твоего появления в Эолисе. Что касается остального, то он сам должен тебе рассказать, а не я, ибо он лучше все понимает. Сержант Роден со своими молодцами увез твоего отца за реку. Добрый сержант и меня звал с собой, но, увы…
Йама улыбнулся:
— Ты не мог бросить книги.
— Именно так. Пусть я раб, но раб не Департамента, а своего долга, долга библиотекаря замка. Все так, как и следует быть. Я храню клятву, которую однажды нарушил, когда был моложе тебя. В твоем возрасте я, ослепленный гордыней, считал, что знаю лучше, чем те, кому я служил, но теперь все иначе. Возраст дает возможность видеть события в перспективе. Как будто взбираешься на Краевые Горы. Конечно, в конце концов начинает не хватать воздуха, но зато какой вид! Эти книги — вся моя жизнь, молодой господин, я их не оставлю.
— Ты знаешь, что случилось с народом амнанов?
— Многие успели перебраться за реку, но Дирив с семьей уехали за день до того, как крейсер бросил якорь в нашей бухте. Теперь здесь говорят, что они были лазутчиками и скрылись, но я не верю.
Сердце Йамы радостно сжалось. Ему показалось, что он взлетел к потолку. Усмехнувшись, он произнес:
— Значит, она в безопасности.
Он догадывался, куда они отправились. Она должна сейчас быть вместе с Озриком и Беатрис в самой старой части Города Мертвых у подножия Краевых Гор.
— Может быть, она вернется, — успокаивающе проговорил Закиль. — А возможно, ты получишь от нее весточку.
— Скажи ей, что я отправляюсь в низовья, но я вернусь.
— И все? Хорошо, скажу, когда увижу ее.
— Я буду скучать о тебе, Закиль.
— Мы ведь уже простились. Не беспокойся обо мне или о книгах. Торин накопил много обид на замок, ведь он ставил себя выше, чем есть. Но префект Корин зол не на замок, а на тебя.
— Надо идти, — сказала Тамора. — До встречи меньше часа.