Корабль, который пел
Шрифт:
— Я умру так или иначе, милая. И предпочитаю уйти с хорошей прощальной репликой.
— «Там, в Иерусалиме, Богу дух предам», — громыхнула Хельва, и разразилась насмешливым хохотом, ошеломив всех присутствующих. Прейн был оскорблен до глубины души, и Хельва решила, что это все же лучше, чем героическое самопожертвование. — А теперь успокойтесь! Не думайте, что все потеряно только потому, что Ансра Колмер оказалась злобной и мстительной сукой. Прежде всего, солар Прейн, от нас не требуется выплескивать на корвиков весь свой репертуар в едином жертвенном порыве. В контракте упоминается всего одна пьеса, «Ромео и Джульетта», от которой
И еще, солар Прейн: вы вовсе не единственный человек на борту, кто обладает столь совершенной памятью. Я знаю, это может прозвучать не очень скромно, но я сама, а, скорее всего и Даво, а может быть, и наш Эскал знаем «Ромео и Джульетту» ничуть не хуже вашего. И каждому из нас троих будет куда легче вернуться на Бета Корви — как физически, так и эмоционально…
— Послушайте меня! — рявкнула она, когда все начали бурно возражать. Потом переключилась на голос, который должен был создать впечатление благодушной улыбки, и добавила: — Говорит ваш капитан! — Но, как только они рассмеялись, снова стала абсолютно серьезна. — Я, Хельва, несу полную ответственность за этот полет и за всех своих пассажиров.
— Я тоже помню Ромео и Джульетту. И, если хотите знать, даже играла Джульетту, пока мне не перевалило на вторую сотню, — спокойно заявила Ная, не дав Хельве закончить. И потом, Хельва, ты забыла упомянуть нечто очень важное. Ведь нас так подкосил спектакль, а не репетиции. Я уверена, что сумею без особых потерь пережить репетицию: в ней всегда бывают остановки и перерывы, когда мы объясняем дублерам, как следует играть ту или иную сцену. К тому же никто нас не заставляет репетировать по семь часов. Если уж этим корвикам так позарез нужны наши пьесы, мы можем выдвигать свои условия. — Тут Ная покосилась в сторону женской каюты, где тихо хихикала Ансра, и все ее добродушие разом улетучилось. — И будь я проклята, если позволю этой сучке испортить лучший спектакль за всю мою жизнь!
Эскал расхохотался и крепко обнял Наю.
— Я тоже, клянусь ногтями семи святых Скорпиона!
— Я с вами, — поддержал их Бенволио, — а она получит, если вздумает соваться, — добавил он, погрозив кулаком в сторону каюты, где скрывалась Ансра.
— Послушай, Хельва, договорись с корвиками, чтобы они дали нам передохнуть еще денек, — сказал Шадресс. — А потом мы все спустимся к ним и доведем дело до конца. Представление продолжается!
— А кто сыграет Джульетту? — спросил Даво и тут же ответил сам себе, указывая пальцем на Керлу: — Вот кто будет Джульеттой!
— Нет, что вы! Только не я!
— Но почему, моя юная, нежная возлюбленная? — проговорил Прейн, отводя ладони от ее лица и бережно целуя девушку на глазах у всех. Ты настоящая Джульетта, о которой она не может даже мечтать.
— Меня беспокоит только одно, — заявил Эскал, — Ансра, где бы она ни находилась: здесь, с нами, или там, одна, — сказал он, сопровождая слова выразительными жестами.
— Очень здравая мысль, — присвистнув, согласился Даво.
— Не волнуйтесь, — успокоила их Хельва. — Мисс Колмер… отдыхает будем называть это так. А я ей в этом немножко помогу. — И она хладнокровно наполнила каюту снотворным газом.
Администратор
Труппа решила ограничить первую репетицию четырьмя часами. Однако все опасения быстро рассеялись, когда актеры убедились, что их ученики крайне осмотрительно расходуют свои энергетические излучения. Когда все вернулись на корабль, настроение у труппы было на грани истерического веселья.
— В жизни не встречал более способных учеников, чем эти корвики, воскликнул Эскал. — Стоит один раз сказать, и они уже не забудут.
— А вы заметили, как они сдерживают себя? — спросил Даво. — Вот только поймут ли они, с какой силой нужно излучать энергию, чтобы спектакль получился живым? Ведь именно это всегда и отличает профессионалов от любителей.
— Ты верно подметил, Даво, — согласился Прейн. — Мы обсуждали этот вопрос с администратором, и я обратил его внимание на уровни несохраняемой энергии. Так вот, он заверил меня, что они во время спектакля сделали замеры и теперь будут точно знать, когда необходимо излучать энергию и в каких объемах, чтобы вызвать надлежащую реакцию. Да, у этого человека огромное воздействие, просто колоссальное.
— И к тому же отличное чувство чистоты уровня, — задумчиво кивая, добавил Шадресс.
— Да вы уже говорите не как люди, а как чистые корвики, — пошутила Ная.
Прейн и Шадресс озадаченно переглянулись.
— Это правда, — подтвердила Керла.
— Не забывайте, подражание есть самая искренняя разновидность лести, в наступившей тишине проговорил Прейн, но Хельве его веселость показалась изрядно натянутой.
Вторая репетиция прошла так успешно, что Прейн решил: еще одно последнее занятие, и условия контракта можно считать выполненными.
— Да, давайте закончим поскорее, — попросил Эскал. Есть в этом сумасшедшем месте что-то завораживающее, и чем дальше, тем сильнее. Мне все труднее даются человеческие мысли.
«Эскал прав», — подумала Хельва. Ей самой тоже становилось все легче думать по-корвикански. А Прейну с Шадрессом и подавно: они уже перевели всю театральную терминологию в совершенно новую систему координат. Хельва не раз слышала, как они, обсуждая тонкости постановочного процесса, говорили о фазах возбуждения, перемещениях оболочек, излучении частиц, направленности подоболочек, и уже начала сомневаться, о чем они рассуждают: о театре или о ядерной физике.
На всякий случай она не спускала глаз с Прейна. Керла тоже следила за ним, но играть Джульетту с таким Ромео, как Прейн, — значит перегружать свои контуры, а это искажает… — Хельва резко одернула себя. Нет, чем скорее они уберутся отсюда, тем лучше.
Она проследила, чтобы Керла вовремя дала Ансре снотворное. Актриса пребывала в забытье уже сорок часов. Ничего, еще пять ей не повредят. Зато обстановка на корабле заметно разрядилась.
Хельва предупредила Керлу, что скоро спустится, и начала проверять всю бортовую аппаратуру. Как только корвики снимут блоки, можно будет трогаться в путь, и она не хотела, чтобы в последнюю минуту возникли какие-нибудь заминки.