Корабль, который пел
Шрифт:
Был и еще один фактор, который еще больше сужал сферу поиска. Многие во всех отношениях разумные граждане их огромной цивилизованной галактики испытывали отвращение или суеверный ужас при одной мысли, что за титановой панелью замуровано человеческое существо, присоединенное к управляющим системам мощного космического корабля. Такому невротическому страху могут быть подвержены даже столь мало впечатлительные люди, как Терон, который убедил себя в том, что капсульники — не настоящие люди, а сверхсложные компьютеры.
И лишь очень немногие из тех, с кем ей довелось встречаться, — грустно
Именно так относился к ней Дженнан. Теода, если не считать одного краткого мига взаимопонимания, была слишком погружена в свою личную трагедию, чтобы у них с Хельвой могли установиться близкие человеческие отношения. С Кирой Фалерновой они проработали бок о бок три года, но ни одна из них не позволила дружбе перерасти в более глубокую привязанность.
Если быть честной до конца, то единственный человек, который относится к Хельве, как к Хельве, — это Найал Паролан. Насколько она поняла, он выработал свой эффективный метод обращения с подчиненными ему кораблями МТ — метод кнута и пряника. То поливая их отборной бранью, то обольщая тонкими комплиментами, он умеет добиться от них полной отдачи. Однако тот же Найал Паролан трое суток не покидал своего поста, руководя ее розысками. Хотя вполне мог перепоручить это дело любому офицеру связи. За одно это можно простить ему все прошлые обиды.
Она надеялась, что кто-нибудь обнаружил его спящим за пульсом управления. Нужно уснуть в ужасно неудобной позе, чтобы так храпеть! Хельва усмехнулась. Жаль, что ростом не вышел — из него бы мог получиться отличный партнер. И все же его забраковали, в то время как такие придурки, как этот чертов Терон, — высокие, с виду сильные, — не только допускаются к учебе, но и умудряются закончить сложнейший курс подготовки. Но Терону, как язвительно заметил Найал, это удалось, скорее всего, только за счет зубрежки. Пожалуй, учитывая последний конфуз на Бореалисе, Центральным Мирам стоило бы пересмотреть свои требования к «телам». Спору нет, уроженцы «тяжелых» планет с высокой гравитацией, вроде Паролана, не могут похвастаться ростом, но этот недостаток они компенсируют массой и… неотразимой мужественностью.
— Дерьмо, — с несвойственной ей грубостью выругалась Хельва, и это непривычное слово отчетливым эхом отразилось от стен пустых помещений. «Интересно, — подумала она, — успел он записать мое заявление о „разводе“, прежде чем уснул?»
Ей не хотелось вспоминать убийственную характеристику, которую в свое время дал Терону инспектор. Уж как он тогда старался ее отговорить от этого выбора. Она даже сейчас слышала его резкий, насмешливый голос:
— Не могу понять, Хельва, как при твоем уме можно было проявить такую невероятную тупость?
Ладно, в конце концов, как бы ни ехидничал Паролан, ничего непоправимого не случилось. Ведь не будь Терон таким непроходимым болваном, Зиксону никогда не удалось бы проникнуть в главную рубку и вырубить их обоих; тогда она не получила бы такого крупного вознаграждения и не сумела бы так быстро расплатиться с долгами.
До чего приятная мысль — всего за десять лет она рассчиталась с Центральными: Мирами, достигла заветной
— Тогда я могла бы отправиться к туманности «Конская голова», — сказала она вслух, чтобы снова услышать эти слова.
И сразу нахлынули воспоминания, которые она так старательно отгоняла все эти годы: вот Дженнан сидит, облокотившись на пульт, и улыбается ей, взгляд его лучится нежностью и мягким юмором…
— Если нас когда-нибудь снимут с этих нудных рейсов, мы сразу рванем к нашей туманности, договорились?
Теперь она не связана рейсами, вот только Дженнан лежит на кладбище базы Регул, и все их дерзкие, счастливые замыслы похоронены вместе с ним. А предпринимать такой полет в одиночку — пустая затея, такая же бесплодная, как она сама.
Ох уж эта туманность «Конская голова»! Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Хельва произвела быстрый расчет: да это ей под силу, хоть она по-прежнему зависит от человека. Ядерный реактор у нее вполне современный, хотя не мешало бы инженерам пошевелить мозгами и разработать новый источник энергии, способный полностью реализовать релятивистский принцип. Это все равно, что установить на мощную наземную машину две высокие передачи и не иметь возможности их использовать, потому что они за пару мгновений сожрут весь запас топлива. Тем не менее, мчась на максимальной скорости, она и сейчас могла бы добраться до туманности «Конская голова»… за сто галактических лет. И что потом? Ведь нужен кто-то рядом, чтобы отпраздновать победу, разделить радость свершения, — иначе любой триумф теряет смысл. А если нет стимула, то и достижение становится никчемным. Нет, не имея цели впереди, нечего и браться за дело.
Теперь Хельва понимала, почему корабли более ранних модификаций внезапно и без каких бы то ни было видимых причин покидали службу. Странно, почему все считают, что свобода от финансового гнета — такое уж большое завоевание? Вот она его достигла. И к чему пришла? Капсульники, которые так неотвязно мечтают об этом, — вроде Амона или Трила — никогда не поверят, что здесь важен только сам факт освобождения, не больше.
Ее тягостные размышления прервал сигнал межсудовой связи.
— Хельва, это 422.
— А, Сильвия!
— Только тебе я позволяю звать себя по имени. Ходят слухи, что ты расплатилась.
— Судя по моим подсчетам, да.
— Что ж ты тогда такая кислая? Ведь это не конец света, а только начало.
— Начало чего?
— Я вижу, передряга на Бореалисе далась тебе нелегко.
— Да нет, со мной все в порядке. Просто я не люблю одиночество.
— Ты не ценишь своего счастья, — по обыкновению ворчливо заметила Сильвия. — Я-то думала, ты рада-радешенька, что избавилась от своего недоумка Терона. Он так напоминал мне этого идиота… впрочем, не будем о нем. Учти, Хельва, ты должна действовать с умом. Ты расплатилась с долгами за неполных десять лет — а это неслыханно короткий срок. Слишком короткий, чтобы Центральные Миры захотели так легко с тобой расстаться.