Кораблекрушение
Шрифт:
Я бы не сказал, что это очень романтическая работа. Вы сидите возле прибора, очень напоминающего телевизор, и следите, как по темному экрану медленно ползет маленькая зеленая точка. Это — электронное изображение отраженного импульса от лунолета. Корабль летит около четырехсот тысяч километров, а электронный зайчик на экране кругового обзора за это время проползает двадцать сантиметров. По положению этих зайчиков на локаторах различных наблюдательных станций можно очень точно определить положение корабля в пространстве.
Конечно, следить за этим зайчиком — скучнейшее занятие. Обычно дежуришь свою смену и дремлешь под звуки
Так было и в ту ночь, когда Костя Круглов и Егор Шамрай отправились на Луну для уточнения свинцово уранового соотношения, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию приблудных планет.
Представьте мое состояние, когда, коснувшись очередной раз носом о стол, я вдруг почувствовал, что «би-би-би» прекратились. Я поднял голову, взглянул на экран локатора и не поверил своим глазам. Черт возьми, мне наверное это снится! Вместо одной ракеты между Землей и Луной как-то оказалось две! На экране осциллоскопа два зеленых пятна медленно, но заметно ползли в направлении Луны с различными скоростями!
В это время у меня на столе яростно затрещал телефон…
Но послушаем наших путешественников. Они смогут лучше рассказать, что же произошло.
Это случилось вскоре после того, как лунолет лег на пассивный участок траектории, часа через три после старта. Позабавившись состоянием невесомости, к которому, если верить очевидцам, можно привыкнуть за несколько десятков минут, Костя и Егор сели ужинать. Именно в этот момент Костя заявил:
— Давайте доедать буженину и по скафандрикам.
— По скафандрикам? — удивился Егор. — Это еще что такое?
— В соответствии с инструкцией. На всякий случай. А вдруг пригодится.
— Не понимаю, товарищ Круглов. Костя дожевал бутерброд и пояснил:
— Дело в том, дорогой товарищ Шамрай, что сейчас мы будем пересекать участок пространства, где, как говорят ученые, болтается заметное количество всяких метеоров. Кстати, вы сами можете в этом убедиться. Посмотрите на показание пьезоэлектрического счетчика твердых космических частиц. Смотрите, сейчас количество частиц весом в одну сотую миллиграмма падает на каждый квадратный метр корабля в количестве десяти штук в секунду. А стрелка ползет вверх. Вот их уже двенадцать, пятнадцать…
— Да, но такие частицы не пробьют даже обыкновенную консервную банку, не то, что обшивку корабля.
— Это правильно, — подтвердил Костя, — но возможны и более крупные частицы, и даже куски в несколько килограммов.
— Ну, знаете, вероятность таких столкновений почти равна нулю.
— Вот именно из-за этого «почти» и придется надеть скафандры, — безапелляционно заявил командир корабля и «подплыл» к небольшому шкафу в стенке кабины.
Помогая Егору влезть в многослойный чехол из пластического сплава, Костя давал пояснения:
— Здесь, у вас на груди, пульт управления. Эта ручка — регулировка внутреннего давления, это — обогрев, это — кислород, это — ракетка…
— А зачем ракетка? — удивился Егор.
— На всякий случай. А вдруг придется делать кое-какие маневры, там… — При этих
— Чушь какая-то! Уж если что-нибудь такое случится, то лучше иметь сзади не ракетку, а килограмма два динамита. Так оно было бы быстрее…
— Ай-ай, дорогой товарищ! И это говорите вы, человек, считающий Космос своей стихией!
Костя укоризненно покачал головой. Затем он надел на голову ученого колпак из прозрачного материала и заправил все уплотнения. Егор включил кислород и давление. Через минуту Костя также облачился в скафандр.
После этого Костя вернулся к приборной доске и что-то радировал на Землю. Затем он стал разглядывать электронный индикатор положения корабля. А Егор, поднявшись под потолок кабины, решил подремать.
Кабина была залита ярким электрическим светом. До ушей Егора доносилось лишь тиканье часов у подбородка и слабое жужжание небольшого моторчика в ранце на его спине. Там происходила регенерация выдыхаемой им углекислоты. По инструкции им предстояло пребывать в скафандрах два часа. Костя заметил, что пьезоэлектрические счетчики регистрировали весьма интенсивную пыль снаружи, в Космосе.
И вот, в тот момент, когда положенные два часа почти истекли, вдруг тр-р-р-р-рах!
Собственно, никакого «трах» не было. Просто Егор очнулся от того, что его сильно тряхнуло. Открыв глаза, он к своему изумлению, вместо знакомой кабины и Кости у приборной доски, увидел… Солнце, Землю и Луну — всех трех сразу, а между ними, и вокруг них черное небо, усеянное мириадами немигающих звезд. Он повернул голову и заметил слева от себя неподвижную, сияющую в лучах Солнца массу, напоминающую лунолет в разрезе. А дальше — второй, почти такой же кусок лунолета.
Ракета раскололась на две половины, как высохшая створчатая ракушка!
Вторая половина корабля довольно быстро от него удалялась, в то время как первая, казалось, застыла рядом.
«Вот так номер», — подумал Егор и инстинктивно шагнул к своей половине. Но его ноги бессмысленно заболтались в пустоте, и он никуда не двинулся. От ощущения того, что он не может управлять собой, у него похолодело внутри. Он заметил, что вторая половина корабля, где, по-видимому, остался Костя, теперь уже блестела в лучах Солнца едва заметной звездочкой. Луна неподвижно висела над головой. Земля — слева, Солнце — прямо перед глазами. Все застыло в этом огромном океане пространства. Всякое движение исчезло…
Про себя Егор отметил, что, вообще говоря, повиснуть в мировом пространстве оказывается не так уж и страшно. Дело в том, что здесь нет ни верха, ни низа. Все направления были одинаковыми, и поэтому, как он выразился, «некуда было падать». Собственно, он, конечно, куда-то падал, но этого он не чувствовал.
Как часто он повторял своим студентам на Земле известное положение механики о том, что в свободном пространстве невозможно никакими средствами определить состояние равномерного и прямолинейного движения. И все же он не предполагал, что движение в свободном пространстве такое «незаметное!» А ведь он, конечно, куда-то двигался. И по отношению к Земле его скорость равнялась около одиннадцати километров в секунду.