Корень зла
Шрифт:
— Не возражаешь, если я присяду? — спросил он, когда Страд чуть улыбнулся.
— Конечно.
Улыбнувшись еще шире, мастер Селлер устроился рядом. Некоторое время и он, и Страд сидели молча, затем грузный маг негромко произнес:
— Я не буду говорить, будто прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Психология иной раз — то же шарлатанство. Поэтому могу лишь попросить тебя: держись, хорошо? Ты уже прошел через столько испытаний, что… если тебя сломит горе, то это будет… — мастер Селлер прервался, пытаясь подобрать определение, — неправильно что ли…
— Не сломит, — тихо, но твердо ответил
— Верно. Но помни: после победы жизнь не остановится. Она станет только лучше — как раз благодаря тебе и тому, что ты сделал для этого мира. Как только мы одолеем Ламирэлью — другие варианты я допускать попросту не желаю, — у нас появится множество дел. Как-никак обживаться на новом месте, да еще с нуля, — целитель-прирожденный усмехнулся, — всегда непросто. Но я сейчас не только о строительстве жилищ, добывании еды и прочем. Взгляни туда, — он указал рукой влево, где на настиле из ветвей с огромными листьями лежал раненый хигнаур, возле которого хлопотали двое целителей и Ари — на его трехглазом лице читалось отчаяние. — Малорослики очень привязаны к своей родне. Ты знаешь, что они живут большими семьями, почти что племенами. И сейчас, когда оказалось, что пути домой не будет в любом случае, твоему товарищу безумно тяжело. Однако в твоих силах помочь ему. Мне кажется, после всего, через что вы прошли плечом к плечу, он считает тебя своим братом. Так докажи Ари, что он не ошибается.
— Я с радостью сделаю это, — прошептал Страд, понимая, что мастер Селлер абсолютно прав.
— Отлично. То же самое и с Лори. Вон она, видишь? — теперь целитель-прирожденный указал себе за спину. Страд без труда отыскал взглядом девушку. Та спала в объятиях сидящего под деревом отца. — Она больше не увидит мать и друзей, Баумару, не сядет за парту в Магической Семинарии. А ведь Лори только-только начала жить, окунулась в пучину разных интересных дел. Но путешествие, в которое она сама же напросилась, все перечеркнуло. Ей предстоит тысячи раз упрекать за это саму себя — и чувствовать сильнейшую душевную боль. Но ты можешь помочь. Ты нравишься Лори, она нравится тебе. Вы будете прекрасной парой, Страд.
— Спасибо, мастер Селлер. Вы полностью правы, — Страд с благодарностью посмотрел на целителя-прирожденного, и тот улыбнулся.
— Ну а если тебе самому станет плохо, обращайся ко мне. Я не очень люблю всевозможные психологические методики и приемы, но выслушать тебя готов всегда.
Хлопнув Страда по плечу, мастер Селлер с кряхтением поднялся и пошел к целителям, что хлопотали над хигнауром.
«Он прав, — подумал Страд, провожая его взглядом. — Мне и впрямь будет чем заняться. Но сначала надо одолеть Ламирэлью».
Несколько часов он просто сидел и смотрел на воду. Бесконечно тяжелый, пропитанный горем день, наконец, завершался: солнце наполовину уплыло за горизонт, начинало смеркаться. Страд, чувствуя, что готов лечь спать, хотел было встать и наломать ветвей, чтобы соорудить постель, но…
В глазах потемнело почти мгновенно. Однако ненадолго: вскоре Страд увидел утопающий в сгущающемся сумраке лес — тот самый, что покрывал остров Ламирэльи, — и Дролла.
«Выжил…» —
Мракоборец, шатаясь и хрипя, ломился сквозь заросли. Глаза горели янтарем, время от времени Дролл использовал невидимые клинки, чтобы прорубить себе дальнейший путь. И направлялся он к логову Ламирэльи — Страд всем своим существом чувствовал это. Проклятая богиня звала его, задействовав ту часть силы Червоточины, что все еще оставалась в теле Дролла.
«Но он не справится один…» — видение растворялось, перед глазами Страда вновь возник пляж, уцелевшие маги, тянущиеся к холмам заросли.
Ему было страшно даже представить, что мракоборец в одиночку вступит в бой с существом, порождающим Червоточину.
«Что делать?.. — Страд с отчаянием скользил взглядом по остаткам войска. Он понимал: сейчас люди совершенно не готовы отправляться на поиски места заточения Ламирэльи, а перед этим еще и искать мракоборца. — Надо что-то предпринять. Причем как можно скорее».
Страд сам не заметил, как поднялся, а ноги понесли его прочь от берега. Одновременно с этим приходило и осознание того, что нужно сделать.
«Я просто разыщу Дролла, — сказал себе Страд. — Догоню, остановлю и верну сюда, чего бы это ни стоило…»
Ему было страшно. Страд не представлял, как Дролл отреагирует на его появление. Возможно, вновь захочет напасть. Или вообще не узнает. Однако сейчас это волновало Страда едва ли не в последнюю очередь. Все его сознание было сосредоточено на одном: наставник жив!..
Глава 27
Густой, почти что непроходимый лес словно бы старался задержать Страда. Тому, по примеру наставника, приходилось прорубать дорогу невидимыми клинками. Очень скоро Страд начал задыхаться, но не сбавлял темпа. Он чувствовал: Дролл не очень далеко, однако, чтобы нагнать его, придется постараться. А еще Страд очень боялся, что исчезнет ощущение легких рук, что будто лежали на его плечах и время от времени направляли.
До сегодняшнего дня он испытывал это чувство лишь однажды — в деревне Чешуйка, когда вел Дролла и старосту Тагра к мертвой твари из Червоточины, той самой, чья проклятая искра жизни вселилась в тело несчастного мальчика Матиса. Тогда дар прозревателя привел Страда прямо к цели. Но сейчас все могло быть иначе: все же Страд был обессилен. К тому же он так и не научился подчинять прозревательские способности своей воле — и сейчас клял себя за это.
«Если я не найду Дролла, это будет целиком моя вина», — думал он, продолжая прокладывать себе путь сквозь лесную тьму.
Страд раз за разом пытался увидеть наставника вновь, но тщетно. Одновременно с этим он перебирал в голове варианты того, как Дролл мог бы воспринять его появление. Их было множество, но Страд чувствовал, что мракоборец вряд ли обрадуется, увидев ученика.
«Случившееся в финале очень похоже на то, что произошло еще в Баумаре после боя с тварями из Червоточины, — размышлял Страд. Перед глазами вновь возникли подворотня и лежащий на земле плачущий Дролл. — Тогда Дролл довольно быстро пришел в себя. И ни о чем не помнил. Возможно, и сейчас все точно так же».