Корейский для начинающих
Шрифт:
Ксюша не изменилась в лице, зато Женя изобразил наигранный испуг… Затея была поистине дебильной, веселись в основном, мы сами, нежели наши жертвы, но нас это мало волновало…
Утро понедельника началось с беготни по корпусу в попытке уложить непослушные волосы, накраситься, что перед занятиями мы делали крайне редко, и подобрать подходящую одежду. Профессор Хонг постоянно организовывал для нас культурные мероприятия в целях знакомства с гостеприимной Кореей. Приезд канала KBS так же был устроен с его лёгкой руки, только мы всё никак не могли взять в толк: зачем нас, каких-то непонятных зачуханных студентов, решили показать по телику. Хоть мы между собой и возмущались, переживая за то, какими идиотами
Уже в аудитории, сидя по струнке ровно, когда уважаемые ачжощи с телеканала готовились к съемке, мы немного нервно перешучивались между собой. Каждый из нас переживал, что будет вести себя глупо. Однако съемки прошли спокойно, если не считать, что когда в процессе урока Ан сонсеним смотрела на меня, собираясь задать какой-то вопрос, я с отчаянным взглядом незаметно водила головой из стороны в сторону. Но самый пик напряжения пришелся на чтение моей речи, я сидела, что называется, под мушкой у оператора. На этом, как оказалось, съемки не закончились; они потащились с нами и в столовую, где мы пытались поедать пищу выскакивающими из рук палочками. Только когда KBS уехали, нам удалось немного расслабиться и спокойно продолжить обед, после которого начиналась вторая пара по корейскому языку. Женя демонстрировал всем очень неудачную мою фотографию, сделанную на телефон Сергея — там я, с блестящим, точно намасленным лицом, горящими красным огнём полуприкрытыми глазами, выглядела как-то неадекватно и пьяно.
После этого меня ожидало приятное времяпрепровождение в обществе Нам Юна и пианино. Задобрив и прикормив его банановым молоком с печеньем, я попросила сыграть мне, но каким было удивление, когда я обнаружила, что его способности весьма скромны. Оказалось, что с инструментом он общается всего года два, да и не для самой игры, а лишь для аккомпанемента песням из мюзиклов и спектаклей, в которых принимает участие. То ли он жутко стеснялся, то ли ещё была какая-то причина, но мои уши с трудом выдерживали и его пение, но это вовсе не из-за отсутствия слуха, а из-за того, что очень трудно играть на фортепиано и одновременно петь — по себе знаю. Несмотря на скромные таланты, стремился к их улучшению Нам Юн весьма напористо, поражая меня своей любовью к учёбе.
Брякнув ещё на улице, что я не притронусь к клавишам, если он играет лучше, я расслабилась и, конечно, не без запинки, ведь у меня не было при себе нот, сыграла ему «Грёзы любви» Листа, что никак не могла доучить из-за непреодолимой лени. Нам Юн, кажется, немного удивился моим умениям и, после прослушивания куска сонаты «Ре-мажор» Моцарта для двух фортепиано, которую мы играли с преподавательницей на закрытии весеннего семестра в музыкальной школе, метнулся к себе в репетиционную за нотами, попросив меня подождать. Опасения вызвала его просьба сыграть Лунную сонату Бетховена, ведь я неумело читала с листа, но всё оказалось куда проще, чем я себе представляла. То было детское, очень лёгкое переложение, да ещё в другой тональности, имеющей меньше знаков, чем оригинал. Я с удовольствием пролистала весь сборник лёгоньких пьесок, без проблем играя все его пожелания.
Самым приятным в нашем, назовём это, свидании была игра в четыре руки какого-то очень простенького произведения на одну страницу, да ещё и в до-мажоре. Моя партия была аккордной, а Нам Юн страдал, пытаясь играть свою. В итоге нам таки удалось сыграться и от души повеселиться, толкая друг друга с узенькой фортепианной
Услышав доносившийся из коридора неизвестно кому адресованный картинный вопль Даши «ульчжи ма-а-а», что означало просьбу не плакать, я вспомнила, как мы провожали Антона на Родину. Крик из коридора, услышанный мной сегодня был ничем по сравнению со стенаниями всех участников программы, которые стояли под окном, поочередно обнимая уезжающего. Я же спешила к ним из комнаты, не преминув крикнуть из окна: «Что, гроб уже вынесли?», за что виновник сего спектакля наградил меня таким мрачным взглядом, что впору было провалиться под землю. Однако подобные мелочи меня никогда не останавливали. Со словами: «На что же ты нас покинул, родненькай?!», я вцепилась в антонову шею и завыла громче остальных коронное дорамное: «качжи ма-а-а!» — не уходи. Антон действительно не хотел покидать нас, осознавая, какое веселье пропустит. На вчерашней пьянке он поведал, что прошлогодняя группа была серой и унылой по сравнению с нами…
Сон пришёл ко мне где-то на середине мысли, только оказался уж слишком коротким, так как вскоре меня разбудила Таку, сообщив, что уже шесть вечера и через час мы должны быть в китайском ресторане. На встречу с профессором Хонгом опаздывать совсем не хотелось. Наорав на подругу за столь позднюю побудку, я в спешке стала приводить себя в порядок, попутно решая, что же надеть. Поющая из колонок какая-то очень грустная сопливая корейская песня ничуть не ускоряла моих сборов, потому вскоре меня пришла поторапливать Гюнай, которая в ожидании уселась за компьютер.
— Сейчас, только вещи переложу из одной сумки в другую…
Небрежно смахнув со стола своё барахло прямиком в черный клатч, в итоге я стала вытаскивать всё обратно, так как маленькая сумочка, распухшая по бокам, не хотела закрываться. Чертыхаясь, я с грустью отказалась от мысли брать с собой всю косметичку, оставив один лишь блеск для губ и тональный корректор. Взгляд зацепился за кончик упаковки одного из презервативов, пролежавших там с самой пятницы. Вытащив их, я в ступоре секунд пять смотрела на нарисованные шариковой ручкой дохлые рожицы с высунутыми языками и крестиками вместо глаз.
— Гюнай, кажется, меня жестоко оттролили, — в оторопи проговорила я, даже не глядя на подругу, а точно тупая курица пялясь на художественный труд Юн Сона.
— Что случилось?
— Смотри, что Юн Сон сделал…
Бросив мимолётный взгляд на презервативы, она отвернулась обратно к ноутбуку, но потом, видимо, при мысли, что ей не почудилось, резко мотнула головой в мою сторону. По расширившимся глазам и недоуменному выражению лица, не трудно было догадаться, что последует за этим:
— Пхахахаха, — раздался её громогласный смех на весь этаж; Гюнай согнулась пополам, тыкая пальцем в рожи. — Это… это, — не в силах родить мысль, заикалась она, — Хахахаха… — не сумев выдавить и слова, продолжила она, в то время как мне совсем не было смешно.
— Вас долго ждать? — спросила появившаяся в проёме Даша. — Чего с Гюнай?
Но та, пытаясь выпищать: «смотри, смотри», давясь хохотом, продолжала тыкать в презервативы в моих руках. Даша, не вкурив издалека шутки юмора, подошла ближе и уже через секунду рядом со мной ржали две кобылы.