Корейский для начинающих
Шрифт:
— Что стряслось? — спросила Ксюша, шёпотом вклиниваясь в разговор.
— А ты не заметила?
— Там был этот мужчина, который Аньку сбил, — пояснила Гюнай, удивив её.
— И мы не слишком радушно друг друга встретили, — добавила я, сморщив нос.
— Спокойствие, только спокойствие, — легонько щипая меня за плечо, поддерживала Даша. — Он для тебя никто, сама говорила, так что не бесись.
— Неприятно…
— Он просто не ожидал тебя там встретить, вот и всё, — добавила Ксю, выходя из лифта. — Там освещение как в склепе.
Вот мы и решили больше никуда не ходить с Женей, уж слишком злачным оказалось это место.
— Иль Хэ-то там что забыл? У него же есть девушка, — возмутилась Даша, когда, чуть отстав от Вики, Сон Чжина и Таку, мы возобновили разговор. — И он, вроде бы как, очень верный.
—
Настроение у меня так и не появилось, посему, набрав в магазине макколи* и всяких чипсов, мы продолжили заправляться алкоголем прямо в гостиной общежития, ныкая бутылку под стол всякий раз, когда кто-то показывался в стеклянных дверях. Охранник бы сразу нас разогнал. Постепенно в помещении становилось всё больше народу, что примечательно — корейцев, но на это пролил свет пришедший сюда Нам Юн. Оказывается, сегодня ночью по телевизору должны будут транслировать футбольный матч Корея — Япония, посему, смекнув, что всю ночь могу находиться подле Нам Юна, я быстренько перехотела спать. А ещё у Сергея была водка…
Подселившиеся на ночь в комнату Жени два друга Ан сонсеним, приехавшие из Сеула, поддержали компанию, но явно были в шоке от того как пьют русские. Со счётом «1:0» Корея оставила за собой первый тайм, ознаменовав сим серию громогласных тостов. На часах было уже около двух. Во время перерыва мы все разбрелись курить в женский и мужские туалеты, но моё предложение оккупировать женский душ перевесило, так как Жене и Нам Юну было лень тащиться на третий этаж. Что ж, об этом они оба пожалели…
Голая грудастая кореянка не успела вымолвить и слова, как дверь закрылась. Нам Юн, кажется, был в шоке, да и Женя тоже… Я подлетела к Гюнай, умывавшейся в это время у одной из раковин, и стала дёргать её за ночнушку:
— Ты не поверишь, там Нам Юн… открыл дверь в душ, а там… сиськи, ой, кореянка голая… — мгновенно осознав всю трагедию, я резко протрезвела, в то время как мальчиков и след простыл.
Гюнай скосил приступ хохота, кажется, истерического, и этот хохот не останавливался ещё очень долго и продолжился после выяснения отношений. За опозоренную подругу вступилась какая-то воинственная кореянка, пообещавшая Нам Юну все муки ада, а ему было чего бояться… Если его выгонят из университета, то получится, что в этом будет моя вина… Разбуженная Ан сонсеним была приставлена к пострадавшей стороне, дабы перевести нам всю суть сложившейся ситуации. Подозрительный смех доносился из комнаты тех девушек… И нам это ой как не понравилось. Переговорив с ними, Ан сонсеним лишь пожала плечами, назвав их «какими-то ненормальными», и ушла спать.
Утро началось с громогласного голоса ачжощи в динамике каждой комнаты. Между корейскими словами мы различили имя Нам Юна и синхронно переглянулись. И только через полчаса узнали, что его выселяют из общежития, за что нам хотелось опустить мордой в унитаз ту боевую кореянку, хотя, в принципе, наказание было справедливым, если учесть, что из университета нашего страдальца не выгонят. Ощущая жгучий стыд, я всё пыталась связаться с Нам Юном через Чон Мин, у которой в Какао токе* был его номер. Пока мы находились на учёбе, он успел испариться из университета в неизвестном направлении, а на все сообщения отвечал с явной неохотой, что принесло мне немало беспокойства.
Нам устроили небольшой инструктаж правил поведения в общаге, правда без криков и возмущений, что удивительно, так как готовились мы к гильотине, и пожелали удачного отдыха. Корейцы такие странные…
Мы решили вечерком заскочить в пекарню «Paris baguette» и купить Нам Юну тортик, дабы извиниться и поддержать, а заодно вместе попить чаю, но, прихватив торт, он просто ушёл куда-то с друзьями, оставив нас с носом. Судя по всему, решил перестать с нами общаться, хотя мы старались убеждать себя, что он просто слишком занят на репетициях, да и его редкие сообщения в Какао токе свидетельствовали о том, что винит за происшествие он лишь себя одного. Справедливо, но мне от этого было не легче.
Расположившись в гостиной без тортика и в унылом состоянии духа, мы мешали Ан сонсеним проводить дополнительные занятия по корейскому для Таку, Вики, Светы, Марины и Сергея, которые до поездки его не учили. Общежитие
Утречком нас как всегда забрал водитель на довольно вместительном микроавтобусе и повёз куда-то в пригород Пусана. Я проклинала всё на свете, когда общим решением мы постановили не использовать специальный разукрашенный автобус в виде паровоза с вагончиками, чтобы добраться до вершины горы. Ноги отваливались, а жара мешала получать от прогулки удовольствие. Благо ещё, что по пути часто попадались фонтанчики с питьевой водой, где мы подолгу останавливались, чтобы умыться. Иль Хэ чуть приподнял футболку, чтобы промочить грудь и был сильно смущён, получив музыкальное сопровождение в виде подвывания нами стандартной для стриптиза песни Джо Кокера «You can leave your hat on».
Скинув свою тяжеленную из-за одолженного у начальника большого объектива зеркалку на Таку, я почувствовала облегчение. Осмотрев достопримечательности в виде небольшого пруда с какими-то крупными ярко-оранжевыми рыбами и пару небольших будок с Буддой, мы отправились к маяку, расположенному на отвесной скале, где дул такой сильный ветер, что мою любимую соломенную шляпу сдуло с головы и унесло вниз, вроде бы в зону досягаемости. Там проходила тропка до открытой площади, где фотографировались туристы. Главное, чтобы не улетела дальше. Но оказалось, со шляпой пришлось расстаться навсегда, так как, спустившись к подножию маяка, я не смогла найти пропажу, а взбираться по небольшим выступам для лучшего просмотра местности побоялась. Внизу в глубоком ущелье, где плескались волны, было целое захоронение утерянных платков, кепок и шляп, но это ничуть не подняло моего боевого духа.
Нафотографировавшись на крутом утёсе, группа отправилась к главной дороге парка, поднимаясь по бесконечным лестницам обратно в гору. Ещё раз глянув вниз с небольшой веранды маяка, я обнаружила, что моя шляпа покоится в том же месте, куда и улетела, просто снизу она не попадала в зону видимости. Во мне боролись два чувства: оставить её там и не рисковать переломаться к чертовой бабушке, хоть и выступ, на котором она лежала, и не казался таким высоким, но сильный ветер мог сыграть со мной злую шутку, или рискнуть конечностями и головой в попытке её достать. Группа уже сильно обогнала меня, но, закусив губу, я приняла решение попробовать вернуть потерю. Как оказалось, мне было по силам забраться на невысокий выступ и достать шляпку, но едва не сорваться, увидев, как из трещины выползает нечто мерзкое, похожее на сколопендру*. Едва не завизжав от ужаса, я на скоростях спустилась вниз, держа в зубах многострадальную шляпку.
Совершив подвиг и отойдя от шока, я ринулась вверх по лестницам догонять скрывшихся из виду своих, на радостях не отказав корейским туристам снять их на фоне маяка и открывающегося за ним вида на море и корабли. Они были удивлены, что, попросив меня об одолжении на английском, получили ответ на родном корейском. Мило улыбаясь, троица молодых людей весело замахала мне на прощание.
Истекая потом, я догнала всех уже наверху, где Женя и Таку сидели на лавочке с сигаретами прямо рядом с надписью о запрете курения. Я поддержала их компанию, выдула у Гюнай полбутылки воды одним махом, шлифанув марининым пивом, и мы отправились вниз по склону обратно к автобусу. Старшая Ан сонсеним предложила нам посетить знаменитый пусанский рыбный рынок, где нас ждала встреча с разнообразными морскими обитателями, а также, снова обед с профессором. Рынок, как и ожидалось, источал весьма неприятные запахи, но разнообразие его не могло не поразить. Огромный королевский краб, враскоряку сидящий на дне одного из аквариумов, позой напоминал дворового гопника, только сигареты в зубах не хватало, за что тут же был ласково назван Васянычем. Ещё в лотках плавали какие-то странные, похожие на мужские достоинства жирные черви, которые, я, в общем-то, так и окрестила. Сложив кулачки у щёчек, я по-корейски обозвала сие недоразумение милашками, вызвав у торговавшей рыбой ачжумы смех. Сашими или по-корейски «Хэ», которыми нас угощал Хонг гёсуним, оказались просто божественными, вторым же блюдом был суп из рыбьих голов, по вкусу напоминающий обыкновенную уху.