Корейский для начинающих

Anya Shinigami

– О, какова ваша специализация? – проявил он вежливый интерес.

– Сложно объяснить, - лихо соображая на английском, ответила я. – Я окончила спортивную академию, факультет физической реабилитации. Массаж, адаптативная физкультура для людей с ограниченными возможностями, для тех, кто получил различные травмы.

– Интересная профессия, а кем вы работаете? – продолжил он, только я чувствовала себя будто под лампой.

– К сожалению, не по своей специальности, - скромно ответила я, опустив, что ничего о ней не знаю, так как пять с половиной лет валяла дурака, а диплом купила.

– И всё же?

Немного стыдно было говорить о месте своей работы, так как гордиться было действительно нечем.

– Я менеджер на автомойке… - и сдуру

добавила: - Моя мама - начальник.

– Семейный бизнес? Вполне неплохо, - оценил он снисходительно.

– Не совсем, над нами есть головное начальство, управляющее остальными объектами… - чего мне стоило объяснить ему на английском про строительный и хозяйственные магазины, тендеры и бани…

Боже, неужели ему и правда интересно, или он пытается исправиться после вчерашнего вечера?

– Когда вы возвращаетесь в Россию? – не дав расспросить себя о работе, перевел тему Юн Сон.

– Тридцатого августа, - несмотря на допрос, я стала чувствовать себя увереннее, возможно, именно этого он и добивался.

Далее разговор потёк свободнее, я рассказала о своём увлечении музыкой, фортепиано, он же, как оказалось, был увлечен гитарами, поведал о своей внушительной домашней коллекции музыкальных инструментов, правда, свои умения назвал весьма скромными. Мы даже смеялись над какими-то милыми мелочами, но ничего, кроме склонностей к музыке и имени, я о нём не узнала, тогда как о себе рассказала предостаточно.

Напряжение, сковавшее меня поначалу, начало отступать, и мне стало легче орудовать палочками, поглощая заботливо разрезанные Юн Соном куски хорошо прожаренной свинины, правда, выпить чего покрепче всё равно хотелось - для окончательного расслабления и общего тонуса. Цели совместного ужина я так и не поняла, вроде бы он уже не столь часто интересовался моим здоровьем, но и свиданием это назвать было сложно. Скорее, случайно оказавшись в чужом одиночестве, я просто составляла ему компанию, однако след от кольца на безымянном пальце всё так же меня беспокоил, навязчиво мозоля глаза.

Я была для него слишком молодой, да и каких либо намёков, как женщина, не удостаивалась, в общем-то, и от него мне ничего нужно не было. Интересный опыт в общении с взрослым мужчиной, корейцем, но не более того. Сдержанный, вежливый, немного черствый, но, всё же, идущий на контакт. Аккуратно очерченные брови, чуть прикрытые оправой очков, и заколотые на затылке невидимкой блестящие тёмные волосы, свободные к плечам, сегодня в другом освещении показавшиеся мне просто тёмно-каштановыми, выглядели несколько женственно, но такой стиль шел ему, и Юн Сон об этом явно знал. Сеть микроскопических морщинок вокруг глаз ничуть не портила его облика, а напротив, придавала мужественности и серьезности. Не в пример другим корейцам, прячущимся от солнца, его кожа была смугловатой и смотрелась нежной. Осознав, что вот уже пару минут со слегка мечтательным выражением лица и застывшими у губ палочками пялюсь на него, я одним махом осушила стакан с водой и, конечно же, поперхнулась так, что слёзы на глазах выступили. Протянув мне салфетку, Юн Сон не сдержал улыбки, вот только не успел вставить комментарий, как его навороченная мобила, лежавшая по правую руку, завибрировала и стала петь незнакомую мне песню. По мере разговора я заметила, как меняется его взгляд – от напряженного до встревоженного, даже испуганного.

– Простите, но у меня появились срочные дела, - явно обеспокоенный отнюдь не тем, что нам придется расстаться, произнёс он, поднимаясь из-за стола.

Раскорячив затекшие ноги, я со страдальческой гримасой поднялась следом, обронив, что меня уже наверняка ждут на пляже, и он тут же поспешил в этом убедиться, сделав короткий звонок Ан сонсеним. Сообщив, что моя группа расположилась возле спасательной вышки номер «6», он оплатил счёт, кисло посмотрев на меня, когда я попыталась достать из кармана свои мятые воны. Привычка проявлять финансовую самостоятельность не раз ставила меня в неловкое положение. С ним это было явно неуместно.

– До свидания, Юн Сон щи*, - впервые

назвав его по имени, попрощалась я у ресторана.

– Я могу довезти вас до пляжа, - сказал он удивлённо, но, судя по спешке, в которой мы покидали ресторан, был благодарен.

– Ничего, я знаю этот район и не потеряюсь, не переживайте. Спасибо за ужин, - вежливо и скромно сказала я, слегка поклонившись, радуясь, что сегодня при встрече с ним не произошло никаких идиотских ситуаций, ну, не считая вранья по поводу побега.

Кивнув в ответ и ещё раз извинившись за спешку, он сел в машину, достав телефон, по-видимому, собираясь совершить ещё один звонок. Я же, забыв про хромоту, пошла своей дорогой, вскоре выбравшись на шумную улицу, думая о том, что, несмотря на странность и сдержанность сегодняшней встречи, мне не хотелось её заканчивать.

– Анная*!
– я едва не споткнулась на месте. Повернув голову в сторону проезжей части, я встретилась взглядом с Юн Соном, ехавшим параллельно мне. – Пожалуйста, напишите мне смс, когда встретитесь с друзьями.

Мотнув головой в знак согласия, я ещё раз попрощалась, не заметив, с каким интересом на меня смотрела сидящая в уличной кафешке группа людей внешности янки. Плевать, уж иностранцев стесняться я не собиралась. На подходе к пляжу орала музыка из чьих-то колонок, уличные татуировщики, сидя в окружении фотографий с частями тел с изображением собственных творений, предлагали свои услуги. Рядышком пристроились две развлекательные палатки с шариками, которые нужно было лопнуть прицельным метанием наверняка тупых дротиков. Там же на стене громоздились ряды призов: разнокалиберных милых игрушек - не то, что наши российские автоматы, наполненные жуткой синтетической белибердой: зверьём непонятных цветов с такими уродливыми мордами, что впору снимать в дешёвых фильмах ужасов.

Пробурчав что-то про дурацкие корейские светофоры, заставляющие ждать пешеходов около пяти минут, я пересекла улицу и оказалась на самом пляже, где негде было камню упасть. Пройдя вдоль берега, я не единожды становилась жертвой весьма приветливого, но не очень адекватного поведения корейцев: один юноша, перегородив дорогу с раскинутыми руками, громогласно крикнул: «Hello!», заставив меня юркнуть вбок, что сильно его рассмешило. Гюнай я заметила сразу – она сидела на ступеньке образованного толпой амфитеатра и со счастливым, чуть дебиловатым выражением лица слушала уже знакомую мне по прошлому посещению ночного Хэундэ молодежную группу, расположившуюся спиной к морю на каменной клумбе. Девочка-солистка тоненьким чистым голосочком пела очередную песню, а парни рядом лабали на гитарах, один, задавая ритм, на парочке небольших тамтамах. Где расположились остальные я нашла сразу же, стоило увидеть, как нечто очень шустрое и очень русское, судя по знакомому смеху и комментариям, вихрем носится между лежаками с криками: «Я тебя убью, Женя!». Тот же, по худобе своей сравнимый разве что с веревкой и менее заметный, чем громогласная Даша, удирал, сверкая пятками, по всему пляжу, пока не остановился у самого берега, поджидая её, чтобы толкнуть в воду. Чего-чего, а сила в этом шнурке была богатырская, уж никогда бы не подумала. Но, впрочем, у Даши была тяжелая рука и точный удар. Шлепок пришёлся Жене по плечу, странно, что оно у него не отвалилось…

– Ну как? – спросила сонсеним, смеясь вместе с Ксюшей и Нам Юном над разыгравшимся спектаклем. – Не обидел вас? – с небольшим акцентом сказала она по-русски, как всегда обращаясь на «вы», что уже не так резало слух, но всё равно казалось непривычным.

– Нет, мы просто поужинали здесь недалеко, - пожала я плечами.

– Ты к нему не приставала? – не преминула вставить шпильку Ксюша, наливая мне пива.

– Нет, он какой-то отстранённый, сам по себе.

– Очень жаль, - по обыкновению, надув полные губы, ответила Ксю любимой русской фразой Сон Чжина, которую он использовал даже не в самых подходящих случаях. Фраза эта стала притчей во языцех довольно скоро, и стадный инстинкт постоянно заставлял русскоязычную часть нашей группы повторять её снова и снова.