Коридоры
Шрифт:
– Идём, – сказал милиционер – я должен тебе кое-что показать.
Мальчик встал и пошёл за ним на ватных ногах.
«Мы вошли в какое-то помещение, а потом спустились в тёмный подвал. Да, я хорошо это помню… Тёмный подвал… – повторил с застывшим взглядом старик».
Источником света была только лампочка в двадцать пять вольт. Потом мальчик с милиционером вновь спустились по железной лестнице. Чем ниже они спускались, тем становилось холоднее. Петр подошёл к железной чёрной двери и отпер её. На обоих хлынул поток ледяного воздуха. Петр оставил дверь нараспашку, а потом они зашли внутрь.
«Это было нечто вроде холодильника. – голос старика задрожал и оборвался, он замолчал. Так как он молчал долго, репортёры начали переговариваться. Собравшись с силами, он продолжил – Сначала я не понял, что это за посиневшие, белые заледенелые формы навалены здесь. Я посмотрел на Петра. Я помню это, как вчера. Петр опустил глаза, затем посмотрел на меня и окинул взглядом холодильник. Потом указал пальцем на себя, меня, и… на эту кучу. – он сделал паузу и репортёры, округлив глаза, смотрели на него. – Я понял, что это. Дрожащими пальцами я тронул заледеневший кусок, который ближе всего находился ко мне. – старик поднял голову и посмотрел впервые на репортёров своими поразительно молодыми глазами – Это было мёртвое тело. Я медленно посмотрел на Петра. Передо мной находилась груда мёртвых, замёрзших тел. Среди замороженной курицы, говядины, свинины. Это было одно большое кладбище, набитое замороженными трупами.
Я широко раскрыл глаза и отошёл назад. Я помню… Мне даже никого не было жалко в тот момент, я просто поразился такой жестокости над людьми… над умершими».
– Где… моя… мама? Он… убил… её? – прошептал мальчик, глядя на Петра.
В этот момент в холодильник вошёл весь приезжий милицейский состав. Мальчик не слышал, что они говорили. Он подошёл к телам и стал осматривать их со всех сторон. Мальчик шёл все глубже и глубже внутрь холодильника.
«Мне было страшно тогда ходить среди этих мёртвых людей, лежащих там же, где хранится мясо животных. Мои глаза привыкли к темноте и я смог разглядеть родное лицо. – старик опустил глаза – Отец лежал рядом с матерью. Даже здесь, замёрзших и белых, я не смог спутать их ни с кем другим. Я, помню, тронул маму за руку и заплакал. Не помню, сколько времени прошло, я замёрз и уже ничего не чувствовал. Я очнулся уже в мягкой кровати под тёплым одеялом».
Мальчик испуганно осмотрелся вокруг и понял, что лежит в своей комнате. У него не было сил встать.
Он долго сидел на кровати. Потом встал и начал бродить по дому, включая во всех комнатах свет. Одному было дома очень страшно. Мальчик теперь боялся оставаться в темноте. Один… Он был один. Мальчик забрался на подоконник, и стал смотреть на бушующую бурю в сумерках за окном. Несмотря на то что отопление выключили, ему было не холодно. Он сидел долго и думал, смотря через окно на падающий снег, о произошедшем с ним.
«Наконец, я осознал. Осознал, что мама не придёт, не обнимет, не поцелует меня в макушку. И отец никогда не опоздает, со смехом обнимая нас. Больше их не было со мной. – тихо произнёс старик, едва сдерживая слезы».
Мальчик два дня провёл дома, питаясь остатками из холодильника. Круглые сутки в его квартире горел свет. Он плакал по ночам, плакал во сне, тосковал по людям, и ему приходилось щурить зелено-голубые глаза, расчёсываясь по утрам перед зеркалом. Он знал, что у него не было ни бабушек, ни дедушек: последняя бабушка умерла полгода назад. Его тётя и дядя с двоюродным братом жили на другом конце России. Такой маленький и одинокий, он не смог бы добраться туда при всем желании. Хотя бы потому что их адрес был ему неизвестен.
Он вставал ближе к вечеру, а по ночам ему не спалось. Утром он разбивал пару яиц и готовил себе яичницу. Прежде чем найти какие-то деньги, ему пришлось перерыть все в доме. Он проверил все шкафы, ящики, одежду. Деньги нашлись в одной из толстых книг, стоящих у родителей в комнате на полке. Там было около пяти тысяч.
Он ел на эти деньги в течение целого месяца и потратил совсем немного. В один день, сидя ночью и читая «Приключения Тома Сойера», он услышал какой-то треск, и вскоре вся квартира «погасла». Он остался в полной тьме. Сердце мальчика забилось так, будто за ним гнались. Он бросил книгу раскрытой, и побежал искать свечи. Лихорадочно вспоминая, где же он видел их на прошлой неделе, мальчик вспомнил, что свечи лежали в одном из ящиков комода в родительской комнате. Пока он шёл туда, ему стали мерещиться посторонние звуки и шёпот каких-то голосов. Весь покрывшись потом, мальчик наконец-то обнаружил на ощупь свечи, и достав из кармана спички, тут же зажёг их. Мальчик сидел спиной к зеркалу. Он обернулся, чтобы выйти из комнаты и едва подавил крик, вытаращив зелёные глаза: в зеркале его не было, свечи будто плавали в воздухе, поддерживаемые чем-то невидимым. Он видел, как они упали вниз, как загорелся ковёр. Но мальчик не мог пошевелиться. Он все смотрел и смотрел вглубь зеркала, широко распахнув глаза. В реальность его вернула жгучая боль, которую мальчик почувствовал в ногах. Он понял что горит, и побежал в ванную. Быстро покрутил кран. Рука дрожала и соскальзывала. Воды не было.
Откуда ему было знать, что нужно платить за квартиру и услуги ЖКХ? Все отключили через две недели после неоплаты. Огонь съел всю ткань штанин и добрался до кожи. Мальчик сбросил с себя штаны и стал кататься по полу, сбивая огонь – как-то он это видел в одном фильме. Языки пламени и правда стали угасать. Но вся квартира была в дыму, а родительская комната полыхала так, что смотреть было невозможно, у мальчика начали слезиться глаза. Он вскочил и пооткрывал все окна, а дверь в родительскую комнату захлопнул и закрыл на ключ. Телефон тоже не функционировал. Благо, у него был мобильный (который он нашёл неделю назад на кухне в верхнем шкафу). Он позвонил 03 и вызвал пожарных.
– Скажите, что мне делать? – спросил он.
– Намочи тряпку и приложи её ко рту, и выходи из квартиры. – скомандовали на том конце.
«Я понял, что теряю сознание. В ушах шумит, все перед глазами начало плыть. – сообщил журналистам старик, разглядывая свои жилистые руки – Все вокруг было в дыме, через него не было ничего видно. Я дотащил своё тело до выходной двери и нащупал замок. Потом стал тыкать в него ключом и крутить. Я был словно пьяный.
– Вам удалось выбраться из квартиры? – спросила какая-то девушка.
– Я не помню этого, но мне сказали, что я лежал головой к лифту наполовину на лестничной площадке.
– Что произошло потом?
Он подумал немного и ответил:
– Приехали поздно. Вся квартира сгорела.
В окружающей его толпе заохали.
– Когда я очнулся, – продолжил после некоторой паузы старик – надо мной снова стояли какие-то мужики. И тот самый милиционер был среди них. Когда пожарные ушли, он мне это и сказал. А потом он ещё сказал, что я могу пока пожить у него. – старик поднял голову и оглядел всех, щурясь – У вас сразу возникают грязные мысли по этому поводу, а между тем он лишился жены тогда год назад, и один воспитывал дочь. Мою сверстницу. – старик вновь опустил глаза и уставился на свои руки. Репортёры начали переговариваться. – Я согласился. Мне негде было жить, если вы помните. Опуская подробности, скажу, что было несколько заседаний в суде, меня куда-то постоянно вели, я ходил с ним куда-то, и, в конце концов, через пару недель я стал официально жить у него.
– Как звали этого полицейского? Он усыновил Вас?
– Петр Александрович. – ответил тут же он – да, вроде того».
Он поселился у Петра. Мужчина устроил его в новую школу, туда же, где училась его дочь. У него появилась новая одежда, пару игрушек. Несмотря на это, мальчик был молчаливым и тихим. Подолгу сидел в кресле у окна, и читал книги. Аня – так звали дочку милиционера – много раз пыталась заговорить с ним, поиграть, так как была, напротив, очень общительной. Все её попытки заканчивались односложными ответами мальчика, и Аня уходила. Ей было восемь лет, и в сентябре Аня пошла во второй класс. Мальчик уже в этом году заканчивал начальную школу. У Ани были светло-русые, слегка вьющиеся на концах волосы и серые глаза, как и у Петра. Мальчик не знал, хотел ли он дружить с ней или нет. Они знали друг друга всего неделю.