Корни небес
Шрифт:
Он гладит и обнимает ее. Утешает ее, как мать ребенка.
Дюран оттаскивает его за волосы.
— Идиот поганый! Из-за твоей жены вам всем крышка! Спроси ее, почему она это сделала!
— Кто сказал вам, что это была она? — возражает Фьори.
Женщина медленно поднимает голову. У нее разбита губа и сломан один зуб. Глаза красные от слез.
— Это была я, — спокойно признается она.
Диакон мотает головой:
— Не слушайте ее. Она сошла с ума.
— А мне кажется, что она прекрасно соображает, — возражает Дюран, подходя
— Почему ты сделала это, шлюха?
— Потому что я должна была это сделать.
— Должна? Что это, блин, значит? Говори правду, проклятая шлюха, кто велел тебе сделать это?
Женщина с трудом выпрямляет спину. Она отвечает гордым взглядом на взгляд Дюрана.
— Мне это повелел Бог.
Капитан достает из кобуры пистолет. Направляет его в висок женщины.
— Последний раз спрашиваю тебя, женщина: кто приказал тебе разрушить это место?
Невероятным образом на ее разбитых губах появляется улыбка.
— Бог.
Пистолет выстреливает. Кровь пачкает белый пиджак и волосы диакона. Посередине его лба появилась черная дыра.
— Смотри же, этот раз будет по-настоящему последним. Кто приказал тебе совершить эту диверсию?
Женщина спокойно смотрит на труп мужа. Встряхивает головой.
— А ты все отказываешься понимать…
— Скажи, кто это был!
— Я же тебе только что сказала — Бог.
Дюран фыркает:
— Егор, подойди сюда.
Битка приближается к начальнику.
— Уведи эту… эту старуху и заставь ее запеть. Мне нужны имена, факты. Я должен понять. Иди.
Капрал Битка грубым рывком поднимает пожилую женщину. Она встает на ноги, стараясь идти как можно более ровно. Прямая, гордая.
Перед тем как выйти, Битка почти с детской улыбкой берет со стола разводной ключ и отвертку, найденные, по словам Венцеля, у женщины. Он насмешливо отдает честь и выходит из комнаты, уводя свою пленницу.
— А теперь о вас, славные жители станции Аврелия. Что заботит вас больше всего? Есть ли что-нибудь, о чем вы непременно хотите поговорить со мной?
Никто не отвечает.
— Например, кто-нибудь из вас мог бы сказать мне, что вы собираетесь делать теперь, когда ваша подруга решила лишить вас света и отопления. Правда, с запасами метана у вас и так было плохо, но некоторая экономия и жертвенность, — произнося это слово, Дюран злобно ухмыляется, — могли бы дать вам продержаться еще некоторое время. А теперь все стало несколько сложнее. Навскидку вам осталось не больше трех дней жизни.
— Вы могли бы сопроводить нас до Нового Ватикана…
Дюран отрицательно мотает головой:
— Нет, не могу. Вы забыли, кто вы? Что вы сделали? И потом, там ничего не знают о вашей общине. Для них вы не существуете.
— Мы могли бы принести им еду, технологии…
— Кто это сказал?
— Я, — поднимает руку человек около сорока, одетый в одежду из мешковины. Сделав два шага вперед, он выходит из круга пленников.
— И тебя зовут?..
— Эрнесто
— Ты что-то не кажешься мне похожим на ученого, Эрнесто.
— Теперь я крестьянин. Но я не всегда был им. Когда-то я изучал медицину. Думаете, это не в счет? Вам в Новом Ватикане не нужны медики? А вон тот, Карло, агроном. Дайте ему метр земли, и он покажет вам чудеса.
— Можно я дам ему его метр земли? — спрашивает Дюрана Бун. — Может, даже метр на метр…
— Попридержи язык, солдат. То, что ты говоришь, очень интересно, брат Рабито. К сожалению, с этой точки зрения у нас в Новом Ватикане все уже хорошо. Мы, конечно, не устраиваем банкетов, но мы выращиваем все необходимое для жизни. Грибы, спаржу, картофель…
— Однообразная диета… — комментирует Рабито.
— Лучше такая, чем ваша, — отрезает Дюран. — О’кей, теперь я объясню вам, почему мы не можем вам помочь. У нас есть миссия. Важная миссия, возложенная на нас высшей властью Ватикана. Мы не можем терять время на то, чтобы сопровождать вас. К тому же, мы не сможем перевезти ваше оборудование, а без него вся ваша наука ни на хрен не нужна. — Он улыбается человеку в одежде из мешковины: — Возвращайся-ка на свое место, Эрнесто. И спасибо за предложение.
Когда Рабито поворачивается спиной, Дюран достает пистолет и приканчивает его выстрелом в затылок. Толпа пленников отступает, как волна отлива.
— Это чтобы показать, до какой степени я зол на вас. На всех вас. Я больше не хочу слушать глупости. С моей стороны ни на что не рассчитывайте. Скажу больше: я чудовищно взбешен оттого, что все эти годы мы защищали вас, прося взамен только самую малость, а вы отплачиваете нам вот этим!
Дюран оборачивается к доктору Ломбар.
— Адель, только не говори мне, что ты тоже понятия не имеешь, почему они сделали это с нами…
Женщина тоже спускается со стола. Встряхивает головой.
— Кьяра давно уже подавала признаки усталости. Быть может, последнее… жертвоприношение… которое мы сделали, чтобы устроить вам вчерашний банкет…
— Молчи! — приказывает ей офицер.
Она бросает на меня странный взгляд. Недоверчивый, оценивающий.
— Даже если это так, — гремит Дюран, на мгновение тоже заглянув мне в глаза, но сразу отведя взгляд, — почему она так вдруг сошла с ума?! Почему именно сейчас?!
Одна относительно молодая, хоть и отмеченная усталостью и недоеданием женщина смущенно, как школьница, поднимает руку.
— Кьяра… покаялась. Она говорила, что все мы должны совершить покаяние.
— Покаяние… — повторяет Дюран. Затем снова смотрит мне в глаза.
Как будто в чем-то меня подозревая.
— Вот херня, — в конце концов произносит он шепотом.
Возвращается Егор Битка, без пленницы.
В комнате царит мертвая тишина.