Корни травы

Вудс Стюарт

– Сэр, – прервал его репортер, – ваше заявленное жалованье по всем должностям, которые вы занимали в церкви, в университете и в «Фейтс кейбл телевижн, Инк» достигало девятиста тысяч долларов в год, а теперь вы уходите в отставку с этих должностей. Как вы сможете выкупить дом площадью двенадцать тысяч футов?

– Что ж, я внесу свою скромную лепту из средств, которые мы с женой накопили за многие годы, а университет предоставит мне заем на остальную сумму.

– Какова согласованная цена дома и условия займа?

– Так или иначе, я уверен,

что мы придем к согласию в духе христианской любви и сотрудничества. А теперь у меня остается время для ответа только на еще один вопрос. – Кэлхоун обернулся к молодому репортеру новостей «Фейтс кейбл телевижн, Инк». – Да, сын мой, слушаю.

– Мистер Кэлхоун, – сказал молодой человек, читая вопрос с листка бумаги, – каковы цели и задачи вашей кампании по выборам в сенат Соединенных Штатов?

Репортеры недовольно, заворчали, телевизионные техники начали убирать оборудование.

– Что ж, ну вот, я рад получить политический вопрос, – захихикал Кэлхоун. – Кампания моя до самого ее окончания будет христианской.

Кэлхоун продолжал говорить, а Мики Кин продвинулся к открытому окну. Большой автобус был уже запаркован поперек дороги. Мики выглянул из окна и махнул рукой. Из автобуса появился Мэнни Пирл и направился к церкви. Он нес плакат «ОТДЕЛИТЬ ЦЕРКОВЬ ОТ ГОСУДАРСТВА! Л.К.Д.Д!!!», за ним следовала дюжина красоток в бикини с такими же плакатами в руках.

– Святое дерьмо! – крикнул какой-то репортер, увидев в окно процессию. – Взгляните-ка на это!

Кэлхоун продолжал гудеть свое, а люди в церкви бросились к окнам. Кэлхоун запнулся.

– Что такое там происходит? – с яростью вопросил он.

– Ну и девки!!! – прокричал телеоператор, прорываясь к дверям.

Туда же бросилось десятка два газетчиков, опрокидывая ряды кресел. Кэлхоун спустился с кафедры и поспешил к окну, а за ним его сын и дьяконы. Выглянув, Кэлхоун повернулся к преосвященному Ральфу Беверли.

– Вызови полицию! – распорядился он. Мики Кин стоял на газоне, надрываясь от смеха при виде того, как Кэлхоун в сопровождении совета дьяконов и сына выскочил к дренажной канавке, отделяющей его от оголенных женщин. С полдюжины телевизионных камер готовы были запечатлеть его прибытие на место происшествия.

– Что происходит? – строго спросил Кэлхоун.

– Обмен любезностями, доктор Дон, – рявкнул Мэнни Пирл. – Вы пикетировали место моего бизнеса, и я надумал пикетировать ваше: это мои девушки с «Аллеи Кошек». Приглашаю вас заглянуть в заведение.

– Ради Бога, – кричал Кэлхоун, – накиньте что-нибудь на этих женщин! Они же почти голые!

– Послушайте-ка, что я говорю: если хотите увидеть все доподлинно, заезжайте сегодня вечером в «Аллею Кошек», – надрывался Мэнни, видя, что телевизионщики ведут звукозапись. – В «Кошечку», или в «Дикую Кошку». Мы открыты с пяти часов вечера до четырех утра шесть дней в неделю!

Послышался вой полицейских машин. Две из них с визгом притормозили перед церковью. Вылез внушительный сержант.

– Офицер, я требую,

чтобы вы сейчас же убрали этих людей с принадлежащей церкви территории! – прокричал Кэлхоун.

– Ну, Мэнни, – сказал сержант. – Вы позабавились, а теперь забирайте своих дев и смывайтесь.

Из-за автобуса тотчас же появился молодой человек с портфелем.

– Извините, сержант, – сказал он, – меня зовут Уилкокс, и я адвокат, представляющий интересы мистера Пирла и этих леди. Я хотел бы указать, что они находятся не на территории церкви, а на дороге, притом совершенно не мешая транспорту или проходу.

К Мэнни подскочила женщина-репортер с микрофоном.

– Извините, мистер Пирл, – сказала она, – что означают буквы Л.К.Д.Д?

– Это политический лозунг, – ухмыльнулся Мэнни Пирл: – «Любого, Кроме Доктора Дона», – вот что они значат.

Девицы разразились криками.

– Любого, Кроме Доктора Дона! Любого, Кроме Доктора Дона! – скандировали они. К толпе подъехала машина без служебного номера, из нее вышел человек в штатском. Сержант отдал ему честь.

– Доброе утро, лейтенант, – сказал он. – Боюсь, мы в затруднительном положении.

– Эй, Харви, – крикнула одна из девиц лейтенанту. – Не видела вас с прошлой ночи! Как дела?

Лейтенант побагровел.

– Ол-райт, – сказал он. – Все пикетчики арестованы. Непристойное поведение.

Молодой юрист выступил снова:

– Лейтенант, на молодых леди пристойные бикини, принятые повсеместно в нашей стране для появления на публике.

– Но я-то не арестован, – воскликнул Мэнни Пирл. – По крайней мере, пока!

– Всем в автобус, – скомандовал лейтенант. – Сержант, ваша машина впереди, остальные за ней. Остановка у городской тюрьмы! Остальное обсудим в присутствии судьи!

Мики Кин просто катался от хохота, когда Мэнни и его девицы шумно погружались в автобус, а Дон Беверли Кэлхоун уводил свою паству обратно в церковь.

– Преосвященный Ральф! – кричал Кэлхоун. – Позовите моего юриста.

Глава 4

Уилл созвал всех на десять утра в понедельник.

– Ну вот, – сказал он, – мы в совершенно новой игре. Неделя на то, чтобы сориентироваться и найти новые подходы. – Он повернулся к отцу. – Пап, начнем с тебя. Как с финансами?

Билли Ли прокашлялся.

– У нас в банке немногим более ста десяти тысяч долларов; а если учесть неоплаченные счета, получится около семидесяти.

– И это все?

– Да, – сказал Билли. – Кстати, я помню, что требуется миллион долларов, чтобы пройти всеобщие выборы.

– Это моя вина, Уилл, – сказал Том Блэк. – Я настаивал на том, чтобы выложить почти все на телевещание за две недели до первичных выборов. Но Мака вдруг пригвоздили без нас, и конкурентом выступит не Уинслоу, с которым было бы проще сладить. Я попытался было отказаться от телепередач в последние два дня перед первичными выборами, но телестудии и слышать не хотели о возврате денег.