Король Австразии

Крючкова Ольга Евгеньевна

Теодорих спешился и уверенно приблизился к импровизированному дымоходу. Однако уже в следующее мгновение озадаченно пробормотал:

– Странно… Здесь же должен быть вход, прикрытый холщовым пологом! И где же он?.. – Юноша дотронулся до поверхности холма – под рукой зашуршала лишь сухая, припорошенная снегом прошлогодняя трава. – Наваждение какое-то! – недоуменно воскликнул он. – Не иначе – проделки Озерной ведьмы… Что ж, придется принять условия ее игры… – Теодорих сделал глубокий вдох и громко позвал: – Лауренция! Это я, Теодорих! Прошу тебя, появись! Я прибыл один и не причиню тебе вреда!..

В тот же момент холм перед его глазами «распахнулся», выпустив наружу из своих недр Озерную ведьму.

– Ты звал меня? – с напускной суровостью спросила женщина.

Теодорих растерялся.

– Но, позволь… откуда ты появилась? Это что – чары?

Лауренция усмехнулась.

– Все гораздо проще. Зимой мне приходится завешивать вход не только холстом, но еще и плетенкой из луговых трав. Итак, я слушаю тебя…

– Эстер, дочь наместника, исчезла, – без лишних предисловий перешел к делу Теодорих. – Все сбились с ног в поисках госпожи, но разыскать ее так пока и не удалось. От горя наместник наш поседел еще более… Кроме того, отказывается теперь не только покидать покои, но и принимать пищу. Сутками напролет он оплакивает смерть жен и дочерей… Боюсь, долго наш повелитель так не протянет – умрет либо с голоду, либо от скорби…

– Хорошо, заходи. Но помни: все, что увидишь и услышишь здесь, должно остаться в тайне. – Лауренция выжидательно воззрилась на гостя.

– Даю слово воина!

Женщина приподняла невидимый глазу полог, и Теодорих, согнувшись почти вдвое, нырнул в знакомую землянку. Здесь все было как прежде: та же нехитрая обстановка, те же травы, разложенные на холсте в углу, тот же теплящийся посередине очаг…

– Садись, гость, – Лауренция придвинула к юноше табурет.

Теодорих, сняв шлем, положив его прямо на земляной пол и оставшись лишь в кольчужном подшлемнике, охотно присел. Женщина расположилась напротив.

– Ответь, воин, ты любил Присциллу? – спросила она неожиданно.

– Увы, нет, – сконфуженно признался юноша. – Просто, будучи дочерью самого наместника, Присцилла отчего-то пожелала в мужья именно меня, а я малодушно не нашел в себе сил воспротивиться решению Марка Левия… В конце концов, я ведь не знатный букеларий, чтобы противостоять могущественному Сегноцию, тем более что в свое время он оказал мне милость – дал прибежище в Ахене. Мой отказ от брака с его старшей дочерью мог бы вызвать нежелательный для меня гнев наместника. Не говоря уж о гневе, а возможно и последующей мести отвергнутой невесты – своенравной Присциллы. Упокой, Логос, ее душу!

– Ты арианин?

– Да.

– Ты пришел в Ахен издалека?

– Да… – Теодорих решил уклониться от излишних подробностей. – Доставил Сегноцию письмо от дефенсоров из Виенна.

– Эстер рассказывала мне о твоей победе над драконом.

Теодорих вскочил:

– Так значит, она здесь и я оказался прав?! Лауренция, умоляю, скажи правду! Где ты прячешь госпожу Эстер?

– Тс-с! – женщина многозначительно приложила палец к губам. – И у холмов бывают уши. Сядь и успокойся. Скрывать не буду: Эстер у меня…

В тот же миг в одной из стен отворилась незаметная с виду дверца, и из нее выпорхнула беглянка. С радостным криком: «Теодорих!» она бросилась к юноше и обвила его шею руками. Тот немедленно заключил ее в долгие и крепкие объятия.

Неожиданно для себя Лауренция, глядя на них, растрогалась: по щекам ее даже заструились слезы радости. Тихо, чтобы не мешать молодым, она вышла из землянки на свежий воздух.

– Эстер, отчего ты надумала сбежать из родительского дома? – выпустив, наконец, девушку из объятий и непроизвольно перейдя на «ты», задал ей Теодорих вопрос, который волновал его более всего.

– У меня не оставалось другого выбора! Я просила отца отменить нашу свадьбу с Детборгом, однако он не внял моей просьбе. Но я – не вещь! У меня есть собственные чувства и желания!..

– Однако тебе надо как можно скорее вернуться – твой отец, будучи сражен очередным свалившимся на него горем, окончательно слег и потерял всякий интерес к жизни!..

– Не сейчас, Теодорих, – виновато опустила глаза Эстер. – Чуть позже…

У юноши вдруг возникло непреодолимое желание поцеловать красавицу, стоявшую сейчас перед ним в скромном платье обычной служанки. И она, кажется, догадалась об этом: запрокинула голову вверх, и их губы слились в страстном поцелуе.

– Вот, возьми, – сказала чуть позже Эстер, сняв с пальца и протянув Теодориху серебряное кольцо с вставкой из горного хрусталя. – Храни его как память об этом нашем первом поцелуе…

Водружая подарок на мизинец левой руки, Теодорих вдруг понял, что причиной бегства Эстер из Ахена отчасти послужил и он сам. Видимо, девушка бежала не только от нежеланного Детборга, но и от поселившейся в девичьем сердце любви к нему, Теодориху…

– Я должен покинуть тебя, Эстер: приближается время службы, – мягко произнес он. – Детборг будет недоволен, если я опоздаю. Тем более ты и сама, наверное, догадываешься, в каком состоянии он сейчас пребывает…

– Мне нет дела до его чувств! – отрезала девушка. – Прощай, Теодорих!.. Надеюсь, мы скоро снова увидимся…

Покинув землянку, Теодорих с удовольствием вдохнул добрую порцию холодного морозного воздуха. Отрезвляющий северный порывистый ветер был сейчас весьма кстати: требовалось срочно привести путавшиеся в голове мысли в порядок. Заметив стоявшую неподалеку хозяйку, юноша окликнул ее:

– Лауренция, всего доброго! Береги Эстер!

– Езжай с миром! – коротко ответствовала та.

Теодорих надел шлем, вскочил на лошадь и поскакал в сторону Ахена.

Глава 7

Почти весь следующий день Теодорих провел на посту у входа в покои Сегноция. Увы, юные дочери наместника не нуждались более в охране: одна умерла, другая пропала без вести…

Судя по растерянно-потерянному виду снующего взад-вперед придворного лекаря, состояние Марка Левия ухудшалось. Уже не единожды Теодориха охватывал порыв броситься к ногам наместника и рассказать ему об Эстер всю правду, но он всякий раз сдерживался, помня о слове, данном Лауренции.