Король-Предатель
Шрифт:
Скалозуб радостно потянулся за рюмкой в предвкушении обжигающего тепла, растекающегося по всему телу, расслабляющего мышцы, облегчающего душевные переживания…
Жёсткая рука сидевшего рядом Пастыря легла ему на запястье.
– Безбородый пить не будет! Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Доколе не отрастет вновь до пояса его борода! – на попытавшегося было протестовать Скалозуба, пророк посмотрел словно на несмышленого ребёнка. Сухая рука старика с недюжинной силой сжала запястье, заставив гнома поморщиться и оставить попытки дотянуться до уже наполненной стопки. –
Оставалось только сокрушённо вздохнуть, соглашаясь со строгим спасителем.
– Эх, ну и хрен с этими правильными ребятами. За свободу! – четверо гномов чокнулись рюмками, и, выдохнув, влили в себя грибную водку.
– Ааа, хорошо пошла! – хозяин дома закусил оставшимся огурчиком. – Гмара настоящее золотце, знает толк в том, как настоять крепкую водочку. Ух!
Пастырь неодобрительно покачал головой.
– Да ладно тебе, Дед, иногда можно себя маленько порадовать, – Хиггинс выглядел непривычно задорным и глубоко удовлетворённым жизнью. – Не каждый же день есть такой повод. Ты даже не представляешь, поскольку часов мы дежурили вокруг Скалика, чтобы ему башку никто ненароком не оторвал!
– Та-а-ак, старому алкашу больше не наливать! – пророк ухмыльнулся. – Ишь, как разомлел. От одной стопочки-то!
Все, включая Хиггинса, рассмеялись. Настроение было превосходное, только у Скалозуба немножко сосало под ложечкой из-за столь неожиданного запрета на выпивку.
– Что вы, точнее мы, собираемся делать дальше? – решился задать терзавший его вопрос гном.
– Не знаю как вы, а я лично собираюсь выпить ещё по одной! – Фомлин вновь наполнил стаканы. – Ваше здоровье, Дедушка!
Похоже, с серьёзными разговорами придётся повременить, понял он.
Пастырь поманил Скалозуба к себе:
– Пойдём, посидим немножко на свежем воздухе, пока наши друзья празднуют твоё освобождение. Ты ведь не откажешься составить компанию старику?
– Мужики, можно я с вами? – с надеждой в голосе обратился к встающим из-за стола Кларк. Походило на то, что молодой гном уже захмелел, но покинуть вошедшую в раж компанию в открытую не решался.
– Ты-то куда намылился, Кларкус?! – искренне возмутился староста. Физиономия обычно хмурого и серьёзного гнома под воздействием алкоголя начинала всё более смягчаться и разрумяниваться.
– Ох, Фомлин, прости. Чевот я накушался, вот и хотел прогуляться с Безбородым и Дедушкой за компа…
Хозяин дома громко стукнул рюмкой по ни в чём не повинной столешнице:
– Сидеть, я сказал! Эти непьющие пускай себе валят, а ты давай с нами!
Несмотря на протесты юного гнома, по правде говоря, не слишком-то и активные, выпивала решительно наполнил до краёв едва опустевшие стопки.
– И запомни, Кларкус, – Фомлин поучительно покачал поднятым вверх указательным пальцем. – Безграмотно говорить «накушался». Некультурно, режет слух и вообще. Правильно говорить «нажрался», ха-ха-ха!!!
Проигнорировав громкий хохот развлекающихся мужчин, пророк и его невольный подопечный направились к выходу во внутренний дворик. Встретившись в дверях с вытирающей руки
– Ваша великолепная стряпня достойна быть воспетой в песнях бардов, моя госпожа! Сегодня вы славно порадовали дедулю, благодарствую от всей души!
Гномиха вся расплылась от удовольствия, видно было, что её не часто балуют похвалой.
– Спасибо, добрая хозяюшка, – промямлил следом Скалозуб, за что удостоился сурового взгляда Пастыря.
– Прошу не судить строго моего юного протеже, ему ещё очень многое предстоит уяснить. С вашего позволения, – отвесив галантный поклон, старичок двинулся к выходу.
– Болван, ты мог её обидеть! – шикнул пророк. – Гмара и Жмона – бывшие служанки пропавшей жены Фомлина. Он приютил их, но звать кого-то из них хозяюшкой – перебор.
– Прости, Дедушка, я не знал… – Скалозуб покраснел, как съеденный им только что помидор.
– Конечно, не знал! – отчитал его Пастырь. – Поэтому и помалкивай лучше. Лишний раз промолчишь, не вляпаешься в очередное дерьмо, а то и за умного сойдёшь. Вон, бери пример с Бойла.
Скалозуб весьма удивился царившей во внутреннем дворике темноте. В отрезанной комплексом построек от остальной части Квартала пещере не было ни сталактитов-светлячков, ни светлокамней.
Впрочем, глаза гномов от рождения были прекрасно приспособлены к полумраку. В тусклом свете, просачивающимся из-за крыш невысоких домов, вырисовывались зелёные насаждения, видимые Скалозубом прежде разве что на картинках. При таком освещении было трудно оценить весь масштаб садоводческих угодий, но и того, что он сумел разглядеть, оказалось достаточно, чтобы поразить повидавшего жизнь гнома до самых глубин естества.
Кроме обвинённых в измене Жизнетворцев никому из законнорожденных не дозволялось входить в сады Королевской пещеры, в лучшие времена служившие житницей всего Оплота. Выращивать же в поместьях что-либо кроме грибов, было решительно невозможно. Потому вид ухоженных растений в Квартале черни никак не укладывался в сознании бывшего власть имущего.
Не самый приятный запах навевал мысли о веществе, использовавшемся в качестве удобрений…
Пастырь, конечно, не мог не заметить замешательства своего подопечного, однако ничего не сказал, лишь указал на лавочку, стоявшую неподалёку. Навершие посоха в руке пророка излучало мягкий синевато-фиолетовый свет, придавая старцу мистический образ древнего жреца или могущественного рунописца.
– Присаживайся, мой безбородый друг, нам есть о чём с тобою потолковать.
Тон пророка был непривычно серьёзен, а окружающая гномов темнота не добавляла атмосфере позитива и жизнерадостности.
– Понимаю, у тебя сегодня был крайне тяжёлый, эмоционально насыщенный день и не собираюсь докучать тебе нудными проповедями, но есть вещи, которые ты должен сразу и ясно понять, дабы не пребывать во власти иллюзий.
Пусть не вводит тебя в заблуждение превосходный ужин, которым нас порадовал Фомлин. Не стоит также думать, что это, – Пастырь обвёл рукой ряды растений, – способно решить проблему.