Король серых
Шрифт:
Повелитель эльфов приложил руку к тому месту, где полагается быть сердцу, и опустился на одно колено; остальные поспешно последовали его примеру. Не осталось ни гнева, ни надменности. Голос Оберона, стоило ему произнести слово, начинал дрожать.
— Наше существование в твоих руках, Джеремия Тодтманн. Не жизнь, нет. Этого даже ты не в состоянии нам даровать. В твоей власти делать вещи такими, какими ты хочешь их видеть. Ты можешь по собственному усмотрению придать нам зримые очертания.
— Я просто хочу вернуться домой, —
Оберон кивнул; Джеремии на мгновение показалось, что ему понятно его желание.
— Здесь я бессилен помочь, Ваше Величество. Если кому-то и известен обратный путь, то только ворону или Аросу.
Джеремия получил именно тот ответ, услышать который более всего боялся. У него не было выбора. Только долговязый теперь мог помочь ему найти Каллистру, Гектора, обойти ловушки ворона, и так далее, и так далее.
— Но как мне найти Ароса? Подскажи.
— Джеремия Тодтманн, я могу указать тебе путь к пограничной сфере между двумя мирами.
Больше ничего. Где искать Ароса Агвилану, о том ведомо одному Аросу.
Джеремия желал большего, однако рассчитывал на меньшее.
— Ну так покажи. Для начала мне нужно разыскать своих друзей.
Оберон не спешил вставать на ноги.
— Но сперва я прошу тебя о благодеянии.
— О благодеянии? — Джеремия смешался. — Ты хочешь сказать, об услуге? Я правильно понял?
— Да. — Оберон оглянулся на своих подданных, затем снова перевел взгляд на Джеремию. — Я прошу, чтобы ты постарался поверить.
— Поверить во что?
— В эльфов, фей, драконов, единорогов… хотя бы чуть-чуть.
Джеремия окинул взором жалкое сборище. Так вот что осталось от детских снов и сказок. Возможно, эльфы и не заслуживали его жалости, но то, вот что они превратились, не могло не вызвать у него сочувствия. Нет, Оберон здесь ни при чем. Просто должна сохраниться вера в сказочную страну.
— Я постараюсь.
Облаченная в доспехи фигура поднялась, и в тот же самый миг их иллюзорное царство вновь заиграло живыми красками, хотя по-прежнему трудно было различить силуэты, словно не хватало памяти, которая могла бы еще больше поддержать иллюзорное существование страны эльфов.
— Тогда идем. Я покажу тебе, как выйти отсюда. — Доспехи исчезли; теперь Оберон был облачен в дорожное платье, какое было на нем, когда он стоял у дома Джеремии. — Но прежде чем мы попрощаемся, ты должен понять одну вещь, Джеремия Тодтманн.
— Что же это?
Краски вокруг поблекли, и царство эльфов постепенно исчезло. Последние живые картины растаяли в воздухе, сменившись затянутой туманом пустотой, так хорошо знакомой Джеремии..
— Победить меня — это пустяковое дело. Я не более чем воспоминание. С каждым минувшим в реальном мире днем я все больше превращаюсь в иллюзию — даже по здешним меркам. Но когда ты столкнешься с вороном… тогда тебя ждет настоящее испытание. Потому что
Джеремия поежился, однако виду не подал.
— Я не собираюсь сражаться с ним.
Его провожатый скептически посмотрел на него и коротко кивнул.
— Ради мира Серых надеюсь, что не собираешься. — Он оглянулся, словно что-то привлекло его внимание. — Разумеется, тебе все равно придется каким-то образом убедить ворона, ты согласен?
Место, в котором они находились, напоминало чистилище. И не рай, и не ад. Джеремия не обращал внимания на окружающее; он вдруг вспомнил нечто, что слышал то ли от Ароса, то ли от кого-то другого.
— Оберон, это ты создал чары, носителем которых я стал? Ты был среди Серых, произнесших заклинание?
Внезапно они остановились как вкопанные. Джеремия понял, что их путешествие подошло к концу, хотя никаких явных признаков этого не было видно.
Лицо Оберона потемнело.
— Нет, смертный. Меня не было среди тех, кто сделал это. Мне повезло. Те, прибегая к чарам, испытали слишком большое напряжение… они забыли самих себя… Ничего страшнее для нас невозможно придумать. — При этих словах король эльфов даже вздрогнул. — Они имели облик, были почти личностями и лишились всего этого. Мы были бессильны им помочь. Я ничего не мог сделать для них, как и для многих других, которых Постигла та же участь в результате того, что люди постепенно утрачивали веру в нас.
«Так вот что значит смерть для Серых…»
Арос рассказывал, какие изменения претерпевают призраки, когда меняются людские сны, но он впервые слышал о том, что их может подстерегать и такая судьба. Он вспомнил о Каллистре, но отбросил прочь тревожные мысли. Джеремия даже подумать не мог о том, чтобы лишиться ее.
— Прости, — сказал он. — Ты можешь ответить еще на пару вопросов? Важных вопросов.
Эльф невесело улыбнулся:
— Мне больше нечего от тебя скрывать.
— Какова была истинная цель заклинания? Было в этом нечто большее, чем желание выбрать человека, который бы надзирал за порядком вещей? — Джеремия секунду колебался; его все еще не отпускали сомнения — не захочет ли его бывший противник что-то скрыть от него. — И зачем наделять таким могуществом чужака? Смертного? Неужто вы хотели, чтобы вами управляли?
Оберон — к немалому изумлению Джеремии — кивнул, и в этом его жесте сквозило явное одобрение.
— Справедливый вопрос. Разумеется, мы не хотели, чтобы нами управляли, Джеремия Тодтманн. Никогда. В действительности чары были созданы так, чтобы выбрать наиболее податливого человека и управлять его волей, как захотим мы.
Итак, король призван был служить простым инструментом их воли и не более того. По сути, ему была уготована участь послушного, хоть и могущественного, раба. Этого Джеремия услышать не ожидал.