Король-Уголь
Шрифт:
Услыхав это, люди зааплодировали. Вот это настоящий разговор! Хал упивался своей ролью вождя. Но внезапно его самоуверенность поколебалась: ему тоже вроде как дали по носу — в другом только смысле. Из темного угла раздался женский голос — тихий и зловещий:
— И вас ухлопают за все ваши труды!
Хал глянул на Мэри Берк и увидел ее всегда оживленное лицо, сейчас раскрасневшееся и сердитое.
— Что вы хотите сказать? По-вашему, лучше, чтобы мы повернулись и дали тёку?
— Это во всяком случае умнее, чем лезть под пули. Ведь он может выхватить пистолет. Что вы тогда сделаете?
— Неужели
Но тут вмешался старый Майк:
— А почему бы нет? Как в Бареле… Да разве я вам не рассказывал, как у меня крали уголь? Я говорю весовщику: «Кто-то ворует мои вагонетки, а он — хвать пистолет и кричит: «Пошел к чертовой матери, старый козел, не то я тебя пулями изрешечу!»
Среди своих университетских товарищей Хал часто проповедовал теорию, что есть только один правильный способ обращения с грабителем. Если он нападет, надо ему сказать: «Валяй, приятель, бери что хочешь. Здесь нет ни одной вещи, радо которой стоит пожертвовать жизнью». Что такое ценность вещей по сравнению с человеческой жизнью? И вот сейчас представился случай на практике применить эту разумную теорию. Но Хал даже не вспомнил про нее. Он рвался в бой, как будто весь смысл жизни был в этой тонне угля.
— Но что нам делать? — спросил он. — Ведь отступать нельзя…
Но, задавая этот вопрос. Хал уже сознавал, что прав не он, а Мэри. Баловень судьбы, он не привык встречать препятствий на своем пути — вот чем объясняется его подход к этому делу. Мэри от природы наделена не менее горячим темпераментом, но сейчас именно она требует от него выдержки. Уже второй раз за этот вечер она задевает его самолюбие. Но он не сердится — напротив, он восхищен! Он всегда знал, что у нее есть голова на плечах и что она будет неоценимой помощницей. И его восхищение этой девушкой увеличивается, когда он слушает речь Эдстрома: «Ни одного поступка, который может повредить делу «большого союза». Надо заранее договориться, что делегаты не окажут физического сопротивления, даже если на них нападут».
Это вызвало яростные возражения.
— Мы будем драться! — запротестовал Майк Сикориа и вдруг вскрикнул во весь голос, словно ему уже перебили нос: — Вы требуете, чтобы я это стерпел?
— Если вы дадите сдачи, — сказал Эдстром, — нам же будет хуже. Компания заявит, что зачинщиками были мы, и всю вину свалит на нас. Мы можем опираться только на свою моральную силу. Надо это твердо помнить.
Они поспорили еще немного и пришли к решению: каждый постарается сдерживаться — по мере сил, конечно. Все обменялись рукопожатиями и поклялись держаться твердо и не отступать. А когда собрание объявили закрытым и люди, крадучись, поодиночке ныряли в темноту, это уже были спокойные и осторожные заговорщики.
10
Халу плохо спалось в эту ночь. Под громкий храп восьми соседей он лежал, перебирая в уме все возможные варианты завтрашних событий. Перспективы были отнюдь не веселые: он видел себя то с разбитым носом, то вымазанным дегтем и вывалянным в перьях. Между прочим, на память пришла его теория об отношении к грабителям. «Всеобщая Топливная компания» была грабителем гигантских, чудовищных размеров. Пора, пожалуй, крикнуть этому грабителю: «Бери что хочешь!» Но Хал вместо этого думал о муравьях Эдстрома, силясь понять, какая сила заставляет их держаться вместе.
Настало утро, и Хал ушел в горы. Стоит только побродить там, как снова обретаешь мужество. А когда солнце скрылось за вершинами, Хал спустился в долину и встретился возле шахтоуправления с Майком Сикориа и Эдстромом.
Они поздоровались, и Эдстром сообщил, что днем скончалась его жена. В Северной Долине нет гробовщика, но он попросил одну приятельницу, чтобы покойницу отвезла в Педро она. Таким образом, он освободился и может идти к Картрайту. Хал положил руку на плечо старика, но не стал утешать его. Он видел, что Эдстром мужественно переносит горе и готов выполнить своя долг.
— Пошли! — сказал старик, и все трое направились в контору. Пока один из служащих ходил с докладом в кабинет начальника, они стояли, неловко переминаясь с ноги на ногу, и мяли в руках кепки, как полагается людям «из низов».
Наконец в дверях появился мистер Картрайт — маленький, худощавый человек, преисполненный сознанием своей власти.
— В чем дело? — спросил он.
— Прошу прощения, сэр, — заговорил Эдстром, — мы бы хотели с вами поговорить. Мы пришли к выводу, что нам необходим контролер в весовой.
— Что-о? — Вопрос управляющего прозвучал как выстрел.
— Мы бы хотели иметь контролера в весовой. Молчание длилось несколько секунд, потом Картрайт сказал:
— Пройдите сюда! — Делегаты гуськом вошли в кабинет, и он закрыл дверь. — Ну, что вы придумали?
Эдстром повторил все сначала.
— Чего это вам вдруг втемяшилось?
— Это не вдруг, сэр. Мы считаем, что нам будет лучше.
— По-вашему, вам не записывают полного веса?
— Видите ли, сэр… Кое-кто из шахтеров… В общем, мы считаем, нам бы лучше иметь своего контролера. Мы готовы оплачивать его труд.
— Кого же вы наметили в контролеры?
— Джо Смита — вот этого.
Хал сделал над собой усилие, чтобы выдержать устремленный на него взгляд.
— Ах, вот кого! — промолвил Картрайт и затем прибавил: — Так вы, оказывается, веселились неспроста.
Сейчас Халу было не до веселья, но он в этом не признался. Опять наступила пауза.
— Зачем вам, собственно, выбрасывать свои деньги? — снова заговорил управляющий и начал приводить разные доводы в доказательство полной нелепости их затеи — ничего они, мол, этим путем не выиграют. Нынешняя система действует уже много лет, и никто еще до этих пор не жаловался. Неужели кто-нибудь мог подумать, что такая крупная, солидная фирма, как «ВТК», позволит себе унизиться до того, чтобы обсчитывать шахтеров на несколько тонн угля! Так он красноречиво распространялся еще минут пять.
— Мистер Картрайт, — сказал Эдстром, когда управляющий смолк, — вы знаете, что я всю свою жизнь проработал на шахтах, и почти все время в этом районе. Я отвечаю за свои слова, когда говорю, что на всех шахтах царит общее недовольство. Рабочие считают, что им сплошь и рядом недоплачивают. Вы говорите, что не было жалоб. Но вы же понимаете причину…
— Нет, не понимаю. Какая причина?
— Что ж, — деликатно сказал Эдстром, — быть может, вы не догадываетесь, но так или иначе, мы решили поставить своего контролера.