Король-Уголь

Синклер Эптон Билл

— Черт возьми, откуда же, вы думаете, у него берутся деньги содержать университет? — Пауза. Потом Коттон осведомился вызывающим тоном: — Узнали, наконец, что хотели?

— Да, — ответил Хал. — Конечно, я это и раньше подозревал, но других убедить было трудно. Ведь старый Харриган не похож на всех прочих волков с нашего Запада! Такой благочестивый святоша!

Начальник охраны мрачно усмехнулся:

— Пока существуют овцы, будут и волки в овечьей шкуре.

— Ваша точка зрения ясна, — сказал Хал. — А вы помогаете

им пожирать ягнят?

— Если находятся такие дурни-ягнята, что их можно обмануть этой старой, плешивой шкурой, то они лучшего не заслуживают, пускай их жрут!

Хал изучал циничную физиономию собеседника.

— Коттон, — сказал он, наконец, — пастухи еще спят, но сторожевые псы уже подняли вой. Разве вы не слышите?

— Пока что-то нет!

— Лают, лают! И скоро разбудят пастухов! И спасут овец!

— Меня не интересует религия, — сказал Коттон со скучающим видом, — ни ваша, ни старого Харригана!

Тут Хал вскочил на ноги.

— А мое место, Коттон, со стадом. Я иду в весовую и буду там работать! — И с этими словами он направился к выходу.

23

Джефф Коттон рванулся за ним:

— Стойте!

Но Хал не остановился.

— Слушайте, молодой человек, — крикнул начальник охраны, — вы этим не шутите! — И он подскочил к двери, опередив пленника. Рука его потянулась к револьверу.

— Вытаскивайте оружие, Коттон! — сказал Хал, и начальник охраны послушался его приказа. — Теперь вот видите, я стою. Если в будущем я буду повиноваться вам, то только под наставленным дулом.

Выражение липа начальника охраны не предвещало ничего хорошего.

— Вы скоро убедитесь, что в этих местах от угрозы до выстрела один шаг.

— Я объяснил вам свою позицию, — ответил Хал. — Ваши распоряжения?

— Вернуться и сесть сюда на стул.

Хал подчинился приказу, а Коттон подошел к столу, снял телефонную трубку и вызвал седьмой номер.

— Это вы, Том? — спросил он в следующее мгновение. — Подайте сюда машину, быстро!

Он повесил трубку, и снова наступило молчание.

— Я еду в Педро? — спросил, наконец. Хал.

Ответа не последовало.

— Понимаю, — сказал Хал, — чаша вашего терпения переполнилась. Но вам, видимо, не приходит в голову, что вы у меня отняли все деньги вчера ночью. Кроме того, мне причитается плата за мою работу. Как насчет этих денег?

Начальник охраны снял трубку и вызвал другой номер:

— Алло, Симпсон? Говорит Коттон. Подсчитайте часы Джо Смита, подручного из шахты номер два, и пришлите сюда что ему следует. Проверьте также его счет в лавке. Поторопитесь — мы ждем. Он спешит уехать отсюда. — И он повесил трубку.

— Скажите, пожалуйста, — спросил Хал, — когда уезжал Майк Сикориа, вы так же любезно позаботились о расчете с ним?

Джефф Коттон не ответил:

— Разрешите внести предложение: когда вы узнаете, сколько

мне причитается, оплатите мне часть этой суммы талонами. Пусть останутся у меня на память!

Коттон по-прежнему молчал.

— Вы ведь знаете, — продолжал издеваться Хал, — что существует закон, запрещающий выплачивать заработную плату талонами?

Начальник охраны вскипел:

— Мы не платим талонами!

— Как не платите? Платите! Вам это отлично известно!

— Мы даем талоны только в виде аванса, по просьбе рабочих.

— Закон предписывает вам выдавать заработную плату два раза в месяц, а вы этого не делаете. Вы платите раз в месяц, а если кто не может ждать получки, вы тому всучиваете эти бумажки.

— Ну и что ж! Вам-то какое дело, если люди довольны?

— А если кто недоволен, вы сажаете его на поезд и высылаете отсюда?

Начальник охраны сидел молча, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

— Коттон, — снова заговорил Хал, — я приехал сюда учиться, и мне бы очень хотелось, чтобы вы мне объяснили одну вещь — из области человеческой психологии. Когда человеку приходится поддерживать такие порядки, что он думает в душе обо всем этом?

— Простите, молодой человек, но вы становитесь невыносимым.

— Ничего не поделаешь, ведь у нас еще впереди поездка в автомобиле. Разве можно сидеть всю дорогу молча? — И Хал прибавил уже просительно: — Поверьте, я действительно хочу разобраться в этом! Кто знает, может вы переманите меня на свою сторону!

— Нет! — поспешно сказал Коттон. — Я этим заниматься не собираюсь.

— А почему?

— Потому что я не могу соперничать с вами в болтливости. Я уже раньше встречал вашу породу — агитаторов. Все вы на одно лицо: думаете, что мир управляется болтовней. Но это не так.

Хал уже давно понял, что словесная дуэль с начальником охраны ни к чему не приведет. Он всячески добивался своей цели: спорил, угрожал, немножко шантажировал и даже спел Коттону песенку! И все-таки тот собирается вышвырнуть его отсюда — никакие уговоры не помогут.

Хал поддерживал спор, чтобы скоротать время в ожидании машины, а также потому, что после пережитых унижений ему надо было дать выход своей злости. Но тут он внезапно прекратил спор. В мозгу завертелась фраза, брошенная Коттоном: «Вы думаете, что мир управляется болтовней». Эту фразу постоянно повторял брат Хала. Кроме того, начальник охраны сказал: «Ваша порода агитаторов». Уже несколько лет брат, чтобы уколоть его, твердил: «В конце концов ты превратишься в одного из этих агитаторов», а Хал с мальчишеским упрямством отвечал: «Ну и пусть!» А сейчас, здесь, какой-то охранник, совершенно чужой человек, отнюдь не в форме родственного замечания, а совершенно всерьез, даже не подумав извиниться, назвал его агитатором! Он почти повторил слова брата: «Вот этим вы, агитаторы, меня и бесите — приезжаете мутить народ».