Король-ворон
Шрифт:
В мире не было слов для измерения ненависти. Были тонны, метры, годы. Вольты, узлы и ватты. Ронан мог объяснить, как быстро движется его машина. Он мог описать, насколько теплой была погода. Он мог даже перевести в цифры собственный пульс. Но никто еще не придумал слов, которыми он мог бы выразить, насколько сильно ненавидит академию Эгленби.
В любой единице измерения должны были бы присутствовать объем и вес этой ненависти. А еще в нее следовало включить элемент времени. Дни полного застоя в классах, никому не нужные и совершенно бесполезные, потраченные на приобретение навыков
Похититель, мародер? Эгленби была мародером. А жизнь Ронана – сон, подвергавшийся мародерству.
Он уже пообещал себе, что бросит школу. Это будет его подарком самому себе на восемнадцатилетие.
И вот – он снова сидит в классе.
Бросить. Просто бросить. Либо он уверен, что может это сделать, либо нет.
Он представлял, что скажет Гэнси: «Просто потерпи до выпуска; осталась буквально пара месяцев. Я уверен, ты сможешь выдержать этот срок».
Так что он пытался выдержать.
День в школе походил на подушку, прижатую к лицу. Он задохнется еще до звонка. Единственным глотком кислорода, который он мог здесь найти, была бледная полоска кожи на запястье Адама, оставшаяся от ремешка часов. И еще кусочек неба на перерывах между уроками.
Еще четыре часа.
Деклан все не унимался, отсылая ему СМС-ски, одну за другой. Как появится минутка, пришли мне СМС. Не в правилах Ронана было отправлять какие-то СМС-ки кому-либо. Эй, я знаю, ты в школе, но, может, как-нибудь дай мне знать. Это была ложь, суперспособность Деклана. Он явно предполагал, что Ронан вовсе не на занятиях.
Эй, я в городе, надо поговорить.
Вот это уже привлекло внимание Ронана. После выпуска Деклан обитал в Ди-Си [19] , в двух часах езды, что, по прикидкам Ронана, очень улучшало их отношения со всех возможных сторон. Он возвращался только к воскресной мессе, проделывая экстравагантный четырехчасовой путь туда и обратно, который Мэтью принимал как должное, а Ронан понимал лишь отчасти. Наверняка в Д.еклан-С.ити у старшего Линча были занятия и поважнее, чем проводить полдня в городке, который он ненавидел, с семьей, в которой никогда не хотел жить.
19
D.C. – округ Колумбия, официальное название Вашингтона. – прим. пер.
Ронану было плевать на все это. Он чувствовал себя так, словно за лето вообще не получил никаких приятных бонусов. Проводить дни в школе, тогда как сны становились все страшнее. И еще и прилагать усилия, чтобы избегать встреч с Декланом.
Еще три часа.
– Линч, – изумился Джианг, проходя мимо него в столовой. – Я думал, ты умер.
Ронан бросил на него холодный взгляд. Он вообще не хотел видеть Джианга, кроме случаев, когда тот сидел за рулем автомобиля.
Еще два часа.
Деклан
Еще час.
– Я уж было решил, что у меня галлюцинации, – сказал Адам, когда они оба оказались возле шкафчиков. Из динамиков под потолком лился монотонный бубнеж каких-то организационных объявлений. – Ронан Линч в коридорах Эгленби.
Ронан ожесточенно хлопнул дверцей шкафчика. Он ничего не клал внутрь, и у него не было причин открывать или закрывать его, но ему нравился этот звук удара металла об металл, заглушавший объявления, поэтому он сделал это еще раз, просто удовольствия ради: – Мы сейчас что, действительно разговариваем, Пэрриш?
Адам не потрудился ответить. Он сунул в шкафчик три учебника и вытащил футболку для занятий физкультурой. Ронан рванул галстук с шеи:
– Работаешь после школы?
– С одним сновидцем и мечтателем.
Он перехватил взгляд Ронана поверх дверцы шкафчика.
Школа внезапно стала не так уж плоха.
Адам аккуратно закрыл шкафчик:
– Я заканчиваю в четыре тридцать. Если у тебя будет настроение обмозговать какие-нибудь варианты, как вылечить твой сновиденный лес. Ну, и если не будешь делать уроки.
– Кретин, – отреагировал Ронан.
Адам весело улыбнулся. Ради этой искренней и дружелюбной улыбки Ронан развязал бы сотню войн и сжег дотла множество городов.
––
Хорошее настроение Ронана продлилось ровно до конца коридора и лестницы, поскольку на улице у обочины расположилась лощеная «вольво» Деклана. Сам Деклан стоял рядом с машиной и разговаривал с Гэнси. У Гэнси на локтях форменной рубашки была грязь. Каким образом он так испачкал локти, находясь в школе, Ронан даже и помыслить не мог. Деклан был одет в костюм, но для него это никогда не было чем-то особенным. Он носил костюмы так, как обычные люди носят пижаму.
В мире не было слов, чтобы описать и измерить ненависть Ронана к старшему брату, или наоборот. Не придумали еще такого мерила для чувства, в равной степени складывавшегося из ненависти, боли предательства, осуждения и привычки.
Ронан сжал руки в кулаки.
Стекло на задней дверце опустилось, явив миру золотистые кудри Мэтью и его патологически сияющую улыбку. Он махнул Ронану рукой.
С тех пор, как они собирались втроем где-нибудь, кроме церкви, минуло уже немало месяцев.
– Ронан, – произнес Деклан. В его устах имя несло дополнительный смысл: «Я вижу, что ты только что вышел с уроков, а твоя форма уже как из задницы вынутая; совершенно обычное дело». Он жестом указал на машину. – Зайди ко мне в кабинет.
Ронан не хотел заходить к нему в кабинет. Ронан хотел, чтобы его покинуло охватившее его ныне ощущение, будто он напился аккумуляторной кислоты.
– Что тебе надо от Ронана? – спросил Гэнси. В его устах имя Ронана тоже несло дополнительный смысл: «Вы договаривались о встрече? Скажи мне, что происходит, должен ли я вмешаться?»