Король зомби (сборник)
Шрифт:
Нотариус был из тех, кто по-прежнему, безусловно, оставался верен ему, – один из старых друзей отца. Плотный конверт хрустнул, и в сумраке траурной тишины зазвучали прощальные слова Данни.
«Подтверждаю ранее данное мной устное распоряжение о необходимости вскрыть завещание в течение часа после получения первых же достоверных сведений о моей смерти».
Нотариус кашлянул, поправил очки, строго посмотрел на собравшихся в его кабинете людей.
Вдова Данни, которую делали красивой непреходящие с возрастом удивительные черты умной и чувствительной женщины; его четырнадцатилетний сын и несколько дальних родственников слушали нотариуса по-разному внимательно: кто-то – в ожидании скорого окончания процедуры, иные – с жадностью, некоторые – предвкушая возможную финальную тайну или скандал.
«…Ни перед кем в целом свете я не имею тяжких обязательств, у меня нет никаких денежных или деловых долгов, а мои посмертные просьбы просты и не потребуют сложных хлопот и приготовлений.
Уверен в том, что конец моего жизненного пути был внезапным, и я не успел лично сделать необходимых распоряжений, – именно поэтому сейчас и слышите вы эти слова.
Я обязан только тебе, любимая моя жена, поэтому все то, что я попрошу моих друзей выполнить срочно и в первую очередь, будет способствовать твоему дальнейшему жизненному спокойствию и безмятежности.
В суете привычной для меня жизни, в опасностях и трудностях которой ты никак не могла быть рядом, я многого не успел тебе сказать, не смог объяснить причин возможно обидных для тебя некоторых моих поступков.
Условности и нравы нынешнего общества позволяют многим людям судить обо мне, как о человеке легкомысленном, эгоистичном и поверхностном, совершенно неготовом и неспособном думать о близких людях и тонко ценить их чувства.
То, что так удачно сложилось в мою судьбу, в мою жизнь, сознательно наполненную приключениями, доступными возможностями и соблазнами, на расстоянии, делающем для кого-то близкое и дружеское общение невозможным, кажется скверным и нечестным. Легкий же характер, данный мне родителями и природой, некоторые невежественные люди склонны считать обязательным для мужчины условием его многочисленных супружеских измен.
Но, милая моя жена, поверь, у меня нет никаких причин просить твоего прощения! Сожалею, что не могу сказать этих последних слов глядя тебе в глаза, прямо и честно, так, чтобы избавить твою душу даже от тени темных сомнений, с возможностью навсегда успокоить твое сердце, а эти сухие строки на бумаге ни в коей мере не смогут дать тебе должных заверений.
Ты умна и знаешь меня, как никто другой в мире. Уверен, что тебя нужно убедить иначе.
Да, почти непрерывно путешествуя, в десятках стран я встречался со многими женщинами, восхищался их красотой, имел частые беседы с теми, кто был остроумен и образован, наслаждался музыкой и искусствами в обществе прекрасных и грациозных.
Я угадывал тех, кто влюблялся в меня, со многими женщинами был откровенен и близок на словах, но всегда, при любых обстоятельствах и в разных краях я помнил о тебе, моя жена, которая верно и преданно ждала меня вдалеке.
Тебя не было и не могло быть рядом со мной – и я страдал, разочарованный этим обстоятельством.
Ошибка всей моей жизни – мы виделись с тобой непоправимо редко.
Поэтому я и распоряжаюсь сейчас о следующем.
Немедленно опубликовать в газетах ведущих мировых держав и передать во все телеграфные и информационные агентства для срочного оповещения по радио текст такого содержания:
„Пусть оставит все дела и прибудет для участия в траурной церемонии моих похорон наравне со всеми прочими та незнакомая многим людям моего круга женщина, которую я когда-то выбрал себе в спутницы в рискованном предприятии, собравшись в дальнее путешествие, которую я тогда сам же определил для заинтересованного общения в чужой стране; которая, возможно, когда-то любила меня, но я, женатый мужчина и неплохой отец, не посмел ответить ей взаимностью, никогда не переходил доступную грань и поэтому мы с ней никогда не были близки. Подпись“.
Рассчитываю, что все произойдет именно так.
Когда эта просьба исполнится, а гроб с моим телом будет опущен в могилу, ты, моя любимая жена, получишь необходимый ответ, почему я так и не совершил поступка, навсегда бы нанесшего оскорбление нашей любви.
Твой муж Данни.
Расходы на прессу и авиабилеты, без ограничений, – в отдельном поручении для управляющего моего банка.
Организаторов похорон прошу запланировать мероприятие не ранее конца текущей недели.
Исключительно после выполнения этой первоначальной просьбы и на следующий день после погребения поручаю огласить все прочие финансовые условия данного завещания».
Зашуршали одежды, бумага.
Мальчик прижался к матери и негромко, отвернувшись ото всех, спросил:
– Зачем же все так сложно?
Светловолосая хрупкая женщина погладила сына по голове, так же тихо вздохнула.
– Он сказал, что я получу ответ. Нужно ждать…
Миллионер Данни всегда был против религий. Он верил, но не поклонялся.
Правление местного географического общества единогласно постановило выполнить просьбу родных погибшего и предоставило для прощания свой просторный зал.
Около закрытого гроба стояли вдова Данни и его сын.
Поодаль – несколько молчаливых мужчин в черном, доверенных деловых партнеров, инженер и адвокаты.
У дверей, тихо переговариваясь, толпились газетчики: светские хроникеры, репортеры и фотографы с громоздкой аппаратурой.
За несколько минут до истечения назначенного срока в зал вошла незнакомая никому женщина, светловолосая, невысокая, одетая скромно и траурно. За ней, похожая фигурой, робко встав у стены, прошла еще одна, такая же молчаливая и стройная, потом еще одна женщина, еще и еще…
Представители прессы заволновались, профессионально защелкали фотокамеры, застрекотали киноаппараты.
Десятки женщин, образовав в зале широкий круг, со смиренным недоумением оглядывали свои ряды, явно впервые видя друг друга.
Некоторые отличались смелостью взгляда, другие старались скрыть взволнованные слезы, но все равно плакали, а вдова погибшего продолжала печалиться, опустив лицо в сложенные ладони.
Прошло несколько тихих минут. Священник молчал.
Внезапно одна из многочисленных светловолосых женщин нерешительно улыбнулась, тронула за рукав другую, что-то ей прошептала, а та, услышав краткие, но удивительные слова, быстро осмотрев прочих собравшихся, наклонилась к следующей посетительнице. Все они начали переглядываться и, совершенно незнакомые, одинаково заулыбались друг другу.