Король
Шрифт:
— Я возбуждаюсь при одном взгляде на вас, господин, — произнесла блондинка, и ее спутницы вздохнули.
Разве осмелилась бы она открыто заявить об этом, если бы не была рабыней?
Ее спутницы покраснели и потупились. Они тоже были рабынями, им тоже приходилось стоять на коленях перед своими господами. Их тела тщательно осматривали, за ложь их жестоко наказывали.
— А ты, рабыня? — обратился Аброгастес к Гуте.
— Да, господин, — прошептала она. — Много раз, стоило
Аброгастес оглядел ее.
— Хотя вы не удостоили меня ни единым прикосновением, вы завоевали меня, и теперь я ваша…
— Прежде, чем я встретила такого мужчину, как вы, господин, — перебила ее блондинка, — я знала только мужчин Империи. Я даже не подозревала о существовании таких, как вы — мужчин, перед которыми женщина становится покорной и услужливой рабыней.
— Сегодня ты разделишь со мной ложе, — сказал Аброгастес блондинке, — а ты, — повернулся он к Гуте, — будешь прислуживать нам.
— А как же мои желания, господин? — спросила Гута.
— Ты еще даже не знаешь, что такое желание, — возразил Аброгастес.
— Да, господин, — упавшим голосом ответила Гута.
Аброгастес повернулся к гостям.
— Продолжайте развлекаться, — сказал он, — для вас приготовлено еще четыре сотни рабынь. Хотя они и не знатные женщины, но обученные и умелые гражданки Империи, и будут служить вам так, как любым другим хозяевам — на ложе, у очага, в кладовых и погребах. Их раздадут тем, кому не достанутся рабыни в зале.
Его заявление вызвало бурные крики.
Мужчины разыгрывали между собой только что полученные от Аброгастеса подарки, за исключением винтовок.
Один из гостей, ведущий за собой двух связанных, нагруженных подарками рабынь, проходил мимо Аброгастеса, направляясь в свое жилище.
— Слава Аброгастесу! — крикнул он.
— Побей их, чтобы они поняли, кто они такие, а потом насладись ими, — подсказал Аброгастес.
— Да, благородный Аброгастес, — кивнул гость. — Слава Аброгастесу!
Надсмотрщик освободил трех рабынь для показа, передал старшую из них другому мужчине, и тот увел ее — несомненно, туда, где уже была приготовлена большая деревянная кадка горячей воды.
Когда Аброгастес уже покидал зал, боркон Фаррикс, стоящий у двери, обратился к нему:
— Слава алеманнам!
— Слава алеманнам! — ответил Аброгастес и прошел мимо, волоча за собой пурпурную мантию, отделанную мехом полярного медведя. За Аброгастесом шли писец и оруженосец.
— Вставай, сучка, — обратился надсмотрщик к Гуте.
— Да, господин.
— Тебя можно поздравить — сегодня ты уцелела.
— Спасибо, господин, — откликнулась рабыня.
Она вздрогнула, когда надсмотрщик бесцеремонно коснулся ее.
— Похоже, тебя оставят в живых.
— Да, господин.
— По крайней мере, до утра.
Гута задрожала.
— Дризриаки бросают негодных рабынь псам.
— Я постараюсь быть хорошей рабыней, — возразила Гута.
— Посмотрим, — усмехнулся надсмотрщик.
— Да, господин.
Гуту уже выводили из зала, когда на ее пути встал Ингельд.
Быстро, как и положено было делать перед свободным мужчиной, она опустилась на колени. Она держала голову опущенной, не осмеливаясь смотреть в глаза свободному мужчине.
— Если ты идешь босиком, в одежде рабыни в покои благородного господина, то должна помыться и причесаться, — заметил Ингельд.
— Да, господин.
Ингельда Гута боялась еще больше, чем Аброгастеса.
— Ты любишь своего господина?
— Да, господин! — воскликнула Гута.
— Ты будешь любить каждого, чей хлыст прикажет тебе делать это, — произнес Ингельд.
— Да, господин, — прошептала Гута.
— Уведите рабыню.
Глава 12
— Ай! — вскрикнула миниатюрная, изящная рыжеволосая девушка, стоящая под ярким солнцем среди палаток и повозок на рынке Сефиза в Лисле.
— Не оборачивайся, — негромко произнес мужской голос.
Рыжеволосая девушка вздрогнула.
— К твоей спине приставлен револьвер, — сообщил голос, — одно неверное движение — ив твоем теле останется восьмидюймовая дыра, а кишки из твоего хорошенького живота разлетятся по всей площади.
— Вокруг люди, — возразила шепотом девушка. — Мне стоит только крикнуть…
— И этот крик будет последним в твоей жизни — предупредил голос.
— Чего вы хотите от меня? — спросила она.
— Оставайся спокойней и улыбайся.
Рыжеволосая девушка попыталась улыбнуться.
— Зачем я вам нужна? — испугано проговорила она. — Я не умею служить хозяину, не знаю, как вести себя в цепях. Я была служанкой у дамы, ее горничной.
— Все это ерунда, — перебил голос. — У тебя стройные ножки.
— Что, господин? — спросила девушка.
— Если ты была горничной у знатной дамы, — продолжал голос, — почему она не одела тебя получше?
Рыжеволосая девушка носила только короткую коричневую тунику без рукавов из простого кортана, истертую до дыр.
— Моя хозяйка небогата, — объяснила она. — Кроме того, ей нравится одевать меня так, унижать меня, чтобы моя женственность была очевидной.
На ее шее виднелся тонкий, тесный стальной ошейник, замкнутый впереди небольшим замком.