Королева четырёх частей света
Шрифт:
— И мы тоже, — перебил Диего.
— Если кто-нибудь сможет оспорить мои права, обвинив в соучастии в убийстве, — я всё потеряю, и у Кироса будут развязаны руки. В Маниле или же в Лиме мы должны доказать, что Альваро скончался естественной смертью. А как мы это докажем, не имея тела как свидетельства, что он не отравлен и не зарезан?
Победа была за ней. И, уже зная это, она подвела итог:
— Вот почему я не хочу оставлять его здесь.
— Понятно... Но нельзя же перевозить его на «Сан-Херонимо»!
— «Сан-Херонимо» мой. Я могу плыть на нём с кем угодно — в том числе с мужем.
— С трупом мужа, Исабель! И
— И вонять будет даже в твоей каюте, положи ты его хоть в самый глубокий трюм.
— Ты же велела не переносить больных ни на фрегат, ни на галиот — там практически никого не будет. Вон сколько места получается для твоего гроба!
Вечером Дня святой Исабель — покровительнице первого плавания Менданьи, — в день своего двадцативосьмилетия, 17 ноября 1595 года, гобернадора наблюдала с балкона за тем, что делается на земле.
На берегу двигались тени капитана фрегата и его матросов. Они грузили в шлюпку прах Альваро. Вместе с гробом увозили и королевский штандарт.
Исабель велела, чтобы штандарт оставался на Санта-Крус до последней секунды. Флаг Испании, символ владения островом, должен отплыть одновременно с первооткрывателем архипелагов южного моря. Королевский штандарт был навязчивой мыслью гобернадоры. Её оберегом.
Теперь она слышала плеск вёсел и скрип уключин на шлюпке, перевозившей гроб на борт самого малого из трёх кораблей.
Убедившись, что Альваро не брошен, она застонала от тоски и горя.
И всё-таки ей стало легче.
Кирос со шканцев видел то же зрелище, слышал те же звуки... и ничего не мог сделать.
Нет сомнений: эта женщина грозит погубить всех. Беда столкнуться с ней! Чудовище. Химера. Медуза. Горе тому, кто заглянул ей в глаза! Она зачарует и убьёт прельстившегося ей. Нужно придумать, как с ней справиться. Во-первых, она женщина, а женщина на корабле — уже к несчастью. Во-вторых, женщина не может командовать мужчинами. Тем более моряками. Тем более таким мореходом, как он — Педро Фернандес де Кирос. Доказательство: первый же её приказ на море — бредовый: выходить с мёртвым телом!
Злоба одолела в сердце Кироса прежние чувства: желание и соблазн.
Утром 18 ноября донья Исабель Баррето приказала поднять паруса.
Этот приказ, который она лично передала всем людям своего флота, как будто Кирос тут вовсе ни причём, довёл его желание мести до предела. Этого он ей не простит! Она сознательно так поступила, нарочно всем показала, что принимает на себя ответственность за все решения. До Бога высоко. До короля далеко. Менданья в гробу. А распоряжается всем Исабель Баррето!
Строга сама к себе. Страшна для всех прочих. Она налагала на себя — и на остальных тоже — железную дисциплину. На рассвете и на закате она изучала расположение светил, расспрашивала старых моряков. Те говорили: Южное море — самый большой океан на Земле, море открытое, бесконечное. Рассказывали: как только они пересекут экватор — попадут в страну Сатаны и все превратятся в негров. От палящего солнца море закипит, а паруса загорятся. Исабель желала всё знать и внимательно слушала эти легенды. И сверяла положение судна.
Её надзор за расчётами главного навигатора не знал пределов. Всюду эта женщина лезла! Всё контролировала! С ума сойти!
Кирос не нашёл Сан-Кристобаль.
Они были в пути два дня, достигли назначенной
Не отступаться? Продолжать идти прежним курсом? Или переменить его, направиться к Маниле, как требовал Кирос?
Он настаивал: провиант подходит к концу. Фрукты на кораблях либо съедены, либо сгнили. Из кувшинов уже идёт нездоровый запах, пить эту воду можно только зажав нос. Чем дольше ждать, тем хуже будет.
21
Здесь и далее автор неточна: Сан-Кристобаль находится севернее, точно на запад от острова Нендо (Санта-Крус). Если бы экспедиция прошла к югу от него, то, повернув затем к северо-западу, никак не миновала бы Соломоновы острова, а продолжая плавание на вест-зюйд-вест, могла в конце концов достичь Австралии. Если же в действительности был взят курс вест-норд-вест, то есть корабли прошли не к югу, а к северу от Сан-Кристобаля, то прежний курс вскоре привёл бы на Санта-Исабель.
Сомнение глодало душу Исабель. Если она решит идти дальше ещё два дня — придут ли они в назначенный Альваро пункт?
Она перечитывала рассказы о великих путешественниках. «Вспомни Магеллана, — твердила она себе. — Как ты не знаешь, где Сан-Кристобаль, так и он не знал, где пролив, который он ищет».
Да, но король оправдал его именно потому, что он этот пролив нашёл! Потерпи Магеллан неудачу — остался бы португальским проходимцем, шутом и убийцей, обманувшим своего владыку... [22]
22
Магеллан, как известно, не вернулся из своего путешествия. Речь, вероятно, о его посмертной репутации.
Вроде Кироса.
В чём разница между героем и безумцем: не об этом ли они разговаривали с Альваро тогда в её комнате, когда в первый раз у них зашла речь о Соломоновых островах? Мера величия путешественника — успех. А слава всегда на стороне победителя.
Она больше не доверяла своей силе, своему инстинкту. Не верила даже в Божью милость. Ещё бы: ведь Господь сыграл с ними новую шутку. 10 декабря галиот Фелипе Корсо ушёл от них.
Под предлогом, будто Кирос не знает своего ремесла, Корсо переменил курс и исчез. Ему дела не было до «альмиранты» и Сан-Кристобаля: зная путь, он дойдёт до Манилы. Он дезертировал. Но что Корсо обвинение в измене? Он думал, что на «Сан-Херонимо» никого не останется в живых, чтобы выступить свидетелем против него.
Наконец она отдала команду идти за ним следом, чтобы достичь Филиппин.
Чем дальше они уходили на север, тем заметнее менялся ветер. Их качали большие волны. Бизань-мачта грозила сломаться. Бушприт уже еле держался. Расположенный под ним парус блинд унесло в море вместе со всеми снастями.
Вдалеке тащился фрегат — последний корабль из флотилии. На нём был гроб. Фрегат всё ещё держался.
С того давнего спора Кирос не заводил о нём речи. Но теперь там тоже падали реи. Лопались ванты. Уже три дня были опущены паруса, и матросы никак не могли их поднять. И людей не хватало, и сил никаких.