Королева пиратов
Шрифт:
– Как скажешь! – воскликнул он, капитулируя. – Я буду ждать столько, сколько нужно!
Шан была уверена, что это долгожданный шанс начать все сначала, перечеркнуть свое прошлое и вступить на тот путь, вступив на который, она обретет истинное счастье, об этом она мечтала много лет.
В доме заметили перемены в поведении Мадам Вонг. Она стала чаще смеяться, интересоваться здоровьем других обитателей и требовала сладостей. С Терезой она позволяла себе капризничать, как ребенок, но та не поддерживала ее игру и уважительно предостерегла:
– Чтобы пирог был вкусным, в него добавляют и соль, и сахар. Я думаю, жизнь – как пирог. Не повредит немного соленых слез, но сладость должна быть в меру. Иначе вытошнит!
– Что-то мне не нравится твой кулинарный рецепт! Почему бы тебе не сказать все прямо! Тереза, ты же знаешь, я прислушиваюсь к твоему мнению!
– Отпусти англичанина! – произнесла женщина, склонившись над ней.
Шан задрожала всем телом и виновато произнесла:
– Я не держу его!
– Неправда! Держишь! Твоя любовь слепа, Шан!
– Это ты слепа, старая ведьма! Ты забываешься! Еще раз сунешься со своими советами, прикажу тебя утопить!
Мудрая Тереза знала, что во влюбленной женщине кричит беззащитность перед обстоятельствами. Она умышленно закрывает глаза, игнорируя главное: Чарли не тот человек, которому можно позволить остаться рядом.
– Разве могут быть вместе огонь и вода? – прошептала стряпуха и оставила Шан в одиночестве за огромным столом.
Вошел Шэнли и швырнул газету на стол.
– Что это? – удивленно спросила Мадам Вонг, задавая вопрос не о газете, которую отчетливо видела перед собой, а о поведении телохранителя.
– Торговый пароход «Мэллори». Ты отозвала нашу команду, но его все равно кто-то ограбил! Чтобы ограбить большое судно, нужна хорошо вооруженная команда! У Вонг она есть! И есть у тех, кто это сделал! Либо созрели конкуренты…
– Либо это газетная утка! – закончила фразу Шан. – Я не вижу повода для паники, Шэнли! Мы не одни в море! Мы забираем больше половины добычи – процентов сорок остается на всех остальных! Если бы появился кто-то сильнее, чем я, мы бы это знали, потому что погрязли бы в войне за добычу! Не забывай, у нас есть поддержка теплой и бережной руки сверху!
– Если это не поддержка Бога, то остальное я подвергаю сомнению! – не унимался телохранитель. – В статье написано, что это ограбление века! И ответственность за него лежит на тебе!
– Мне приписывают почти все преступления, совершаемые на волнах! Что ты предлагаешь? Делать официальные опровержения, что на самом деле мы избирательны? Выступить на телевидении? По радио? Знаешь, у меня есть чудесная идея! Может быть, ты займешь мое место? – злилась Шан и, схватив кружку, запустила ее в стену, громко крикнув: – В этом доме все против меня!
У китаянки сложилось впечатление, что все видят ее насквозь и понимают, что именно она задумала. Словно и Шэнли, и Тереза догадались о том, что она решилась исчезнуть с человеком, которого любит, и словно в подтверждение ее мыслей телохранитель произнес:
– Я чувствую опасность, Мадам, потому что вы не так сильны, как раньше! – отчеканил Шэнли, болезненно глядя на нее.
– Что изменилось? – спросила она с осторожностью.
– Теперь вам есть что терять! И вы уязвимы!
– Ты говоришь о Чарли?
Шэнли кивнул.
– Я тебя услышала. Убирайся.
Мадам Вонг получила предупреждения от двух близких людей, она начинала понимать, что все действительно выходит из-под контроля. Сердце ее сжалось, и она сделала глубокий вдох, чтобы не расплакаться.
Влетела Мими и с ходу начала осыпать Шан благодарностью за то, что она позволила ей погреться у теплого пламени любви.
– Я будто в утробе матери побывала! – выпалила француженка.
– Ты все испортила! – мрачно произнесла Шан, ярко представив странную картинку. Она предложила выпить чай, но таким тоном, что любой другой человек ответил бы отказом. Но только не Мими! Ей не хотелось покидать просторный дом, где ее почти непрерывно развлекали. Мадам Вонг не имела намерений терпеть компанию громкой и болтливой женщины, раздражений ей и без того хватало. Шан швырнула газету Мими, попросив, точнее, отдав приказ прочитать статью и высказать свое мнение. Француженка с трудом читала на иностранных языках и мучительно долго переводила, пытаясь вникнуть в суть текста. Еще Шан заметила, что у ее приятельницы проблемы со зрением, та выставила газету перед собой на вытянутую руку и свободной рукой слегка натянула левый глаз.
– Ты ведь не читаешь газеты при своих кавалерах?
– Боже упаси! При них я стараюсь себя вести, как восемнадцатилетняя дурочка!
– Ты была дурой, когда тебе было восемнадцать?
– Хочется сказать, что нет, не была дурой! Но я ошибусь. Ведь именно от своей недалекости-недальновидности я бежала через моря-океаны, надеясь, что где-то там за горизонтом, меня ждет счастье! Увы, моя сказка оказалась не из самых веселых!
– Но ведь сюжеты бывают разные! Сказки других людей могут оканчиваться по-другому! – многозначительно произнесла Шан, подметив намеки между фраз.
– Если только эти люди понимают, на что себя обрекают! И готовы пустить под откос все, что строилось до них с таким трудом! Что сделать, чтобы шампанское открылось легко? Хорошенько потрясти бутылку! И что будет дальше? Пробка эффектно вылетит, а вместе с ней выйдет пеной и вся благословенная жидкость! Теперь вопрос: стоило ли ее трясти, если вместо опьянения лишь пустота?
– Неужели возле меня нет ни одно здравомыслящего человека?! Шампанское, пироги! – выругалась китаянка, злясь на путаные речи Мими и Терезы. Никто не говорил ничего напрямую. Придумывали загадочный и витиеватый текст, чтобы она захлебнулась его красивостью, так и не поняв сути.
Француженка продолжила читать, а Шан, переживая, что у нее начнется нервный припадок от утомительного ожидания, аккуратно выбралась из-за стола и направилась на кухню. В это время дня там никого не было, кроме Святой Терезы. Увидев немного раздраженную повариху, которая ставила посуду громче обычного, и тихо ругалась по-португальски, с трудом подавляя гнев и не заметив вошедшую Шан.
– В газетах пишут, что я ненавижу португальцев за то, что они убили моего мужа, – произнесла вдова Вонг, видя, как сильно расстроена ее добрая и преданная Тереза.