Королева секретов. Роман об Анне Клевской
Шрифт:
В случае смерти Вильгельма, сохрани его Господь, суверенной правительницей Клеве станет Сибилла. Будет ли она искать союза с Англией? Почти наверняка да, ведь ее супруг курфюрст был всей душой за это. Брат или сестра, судьба Анны от этого не изменится.
Ко всеобщему облегчению, Вильгельм медленно шел на поправку. К третьей неделе марта, худой и бледный, он уже мог сидеть в кресле и принимать посетителей. Из окна своей комнаты Анна увидела гонца в ливрее курфюрста, который галопом влетел во двор. Через час Вильгельм позвал ее в свою спальню и с ноткой ликования в голосе сообщил, что члены английской
«А лично меня оно не касается?!» – про себя кипятилась Анна.
– Англичане в нетерпении! – продолжил Вильгельм. – Курфюрст пишет, что они неустанно твердят ему: положение протестантов заметно улучшится благодаря влиянию лютеранской королевы Англии; король Генрих так привязывается к своим супругам, что управлять им лучше всего через его жен.
– Но я не лютеранка! – возразила Анна. – Как они смеют предполагать такое!
– Они просто хотят ублажить курфюрста, Анна. Он уже обещал сделать все возможное для достижения этого союза и теперь уговаривает меня согласиться на брак. Он дал слово послать в Англию ваш портрет.
– Сперва он должен был посоветоваться с вами, – сказала Анна. – Он не имеет права действовать от имени Клеве.
– Schwester, – терпеливо проговорил Вильгельм, – он действует от моего имени. Ему пришлось, потому что я был болен. Но портрет не отправят, по крайней мере пока. Желая дать мне время все взвесить, курфюрст сказал послам, что его придворный художник мейстер Кранах заболел.
Как не порадоваться этой краткой отсрочке!
– Полагаю, о том, что я могу захотеть увидеть портрет короля, никто не подумал, – сказала Анна. – Так ли он красив, как о нем говорят? Никому не пришло в голову, что для меня это может иметь значение?
Вильгельм строго посмотрел на нее:
– Этого не требуется. Есть более важные мотивы, которые стоят на кону в этой игре с помолвкой. Вашим долгом будет любить своего супруга, и вы должны приложить к этому усилия, изучить его, чтобы знать, чем его порадовать.
– Разумеется, я надеюсь полюбить своего супруга! – воскликнула Анна. – Но есть огромная разница между любовью по обязанности, о которой вы говорите, и настоящей любовью, какая была между матерью и отцом и какую явно нашла Сибилла с курфюрстом. Обрести в браке именно ее я и рассчитываю.
– Тогда я буду молиться, чтобы вы ее обрели, Анна. И все же за браком с принцем стоит нечто большее. Королю Генриху уже рассказали о вашей красоте и добродетели. Сибилла и курфюрст восхваляли присущие вам совестливость, честность и серьезность.
– Надеюсь, они не создали впечатления, что я образец женского совершенства, ведь я всего лишь человек! Надеюсь, король не будет введен в заблуждение.
– Скажу вам как мужчина, Анна, многие джентльмены нашли бы вас весьма привлекательной. – Вильгельм редко делал комплименты, так как порицал грех тщеславия. Анна была тронута и поцеловала брата в щеку. – Так, значит, вы не станете переживать? – спросил он, приподняв одну бровь.
– Не стану, – со вздохом согласилась она. – Я буду с добрыми
Вернувшись в свою комнату, Анна утешилась мыслями о том, что все еще зыбко, переговоры о замужестве могут длиться долго, а помолвки нередко распадаются. Взяв зеркало, она вгляделась в отполированную серебряную поверхность и осталась довольна собой. Да, привлекательна, но красива ли? Нет. У нее было розовое лицо, по форме напоминавшее сердце, с милым ротиком и аккуратно изогнутыми бровями, но веки были слишком тяжелые, подбородок чересчур заостренный, а нос не в меру длинный и широкий у основания. Тем не менее она отличалась высоким ростом и грацией, имела ладную стройную фигуру и нежные руки. Достаточно ли этого, чтобы порадовать такого мужчину, как король Генрих, внимания которого, вероятно, всю жизнь доискивались прекрасные женщины? Или король, как и ее брат, ценил в дамах более глубокие качества, такие как скромность, смирение и благочестие? Она молилась, чтобы последнее оказалось правдой.
Ранней весной, вызвав множество кривотолков при дворе, доктор Хайнрих Олислегер, вице-канцлер, и другие сановники Клеве вернулись из Кёльна и поспешили с докладом к герцогу. Вильгельм потребовал, чтобы мать, Анна и Эмили присутствовали на аудиенции, и они скромно сидели в углу приемного зала.
Доктор Олислегер, крепкий мужчина лет сорока, с бородой как лопата и пушистыми усами, богач, бюргер по происхождению, был убежденным гуманистом и одним из ближайших советников отца.
– Ваша милость, – сказал Олислегер, – мы встретились с английскими послами и имели с ними предварительные беседы. Говорил за всех доктор Уоттон, он законник; герр Карне – ученый и дипломат, герр Берд – член королевского Тайного совета. Герра Барнса вы знаете как главного эмиссара короля у протестантских принцев. Его прислали в надежде, что он сумеет снискать ваше расположение. Все они хорошо изъясняются по-немецки.
Вильгельм кивнул:
– Послы рассказали вам, с какой целью их сюда отправили?
Доктор Олислегер позволил себе криво усмехнуться:
– Они явно имели намерение разузнать о внешности и характере леди Анны. – Он поклонился ей и продолжил: – Думаю, они остались довольны полученными от нас сведениями, так как сразу заявили, что король Генрих наделил их полномочиями предложить вашей милости его дружбу. Послы жаждут получить аудиенцию. Полагаю, им необходимо убедиться, что вы искренне заинтересованы в альянсе. Если это так, они хотели бы увидеть принцессу и отправить королю ее портрет. Если она ему понравится, король будет рад оказать честь дому и семье вашей милости, заключив союз.
Анна едва могла сдержать возмущение. Возмутительно, что король Генрих поставил столь важный альянс в зависимость от ее внешней привлекательности! Но постепенно ею стала овладевать мысль, что, вероятно, как и она, король желал заключить брак, в котором могла расцвести любовь. И кто посмел бы бросить ему упрек за то, что и в четвертый раз он не оставляет надежды обрести семейное счастье? Может быть, их супружество и не превзойдет пределов ее мечтаний, но вдруг, при взаимном стремлении наладить отношения, все-таки окажется успешным? Это было бы выгодно всем.