Королева Ветров
Шрифт:
Признаться, в глубине души, несмотря на все презрение к богам и их раздутой славе, она надеялась, что Анемо Архонт покажет себя. И она воочию убедится, что представляет собой новый бог.
Возможно, это говорили остатки прошлой личности, еще не угасший пепел прежней Лоефальтер, которую она пыталась сжечь в себе, когда надела маску Предвестницы Фатуи и отказалась от прежнего имени, жизни и привязанностей, принимая новое.
Но сомнения последних дней и вопросы…
Песня на площади, после которой замерло само сердце, а перед глазами встал
В путь отправь последний, не испытывай вины
Погибаю, чтобы больше не было войны…
Это в который раз за последние сутки вывело из равновесия, сильнее расшатывая сковывавший лед…
Новости о смерти Барбатоса пошатнули все ее внушения, все то, на чем держалась ее ненависть, оставив с чувством пустоты в груди, огромной дырой и… пеплом на ветру.
Если он был уже мертв, то… Мондштадт было некому спасти.
А ведь он всегда приходил на помощь к своим людям, стоило тем вознести молитвы…
И тогда назрел другой вопрос, который Синьора так и не успела задать прошлым вечером, поэтому стояла на рассвете у статуи Анемо Архонта у Дуба — священном месте для всех жителей Мондштадта.
Она уже и забыла, когда молилась в последний раз, и потому не знала, как направить свой зов. И… если Фавония — ветер, то могла ли она просто услышать?..
— Почему вы там не были?.. — смотря на статую, Синьора задала вопрос, который терзал в последние дни.
То, как Архонт боролась в ту ночь за людей, не жалея врагов и благословляя жителей, говорило, что ей не все равно на чужие жизни.
— Я была мертва, — последовал спокойный ответ за спиной, отчего женщина дернулась и резко обернулась, в изумлении смотря на зависшее в воздухе божество.
В лицо ударили ветра, сбивая волосы и заставляя трепать одежду. Синьора поджала губы и вытянула руку, спасаясь от потока. Но Фавония мягко опустилась на ноги и сложила черные крылья за спиной, проходя мимо Предвестницы к статуе.
Фигура божества была окутана все так же подавлявшей мощью, которая не давала нормально дышать и свободно шевелиться. Казалось, будто Лоефальтер окутал кокон, грозивший в любой момент сжать и… или лишить воздуха, убить, за неверный шаг, слово или жест. Взгляд холодных бирюзовых глаз заставлял опускать покорно голову и плечи…
Она не казалась той милостивой защитницей с мягкой улыбкой и нежным взором, какой богиню звали шептавшиеся сестры в Соборе, она была мощью бурь, готовой растерзать любого врага, обращая того в кровавую пыль.
Синьора видела Царицу, но даже ее холод, врезавшийся в кости, голос, от которого хрустел лед, покрывавший кожу, так сильно не пугали, как это ощущение невидимого ножа на шее, который в любой момент мог превратить тебя в ничто, развеянное по ветру.
Предвестница на своей коже ощущала равнодушное прикосновение Смерти.
И
— Мер… тва? — недоуменно моргнула женщина, не понимая, как такое возможно.
Архонт тяжело вздохнула и отвела скорбный взгляд на статую. Казалось, будто что-то угнетало ее.
— В конце концов, я — божество перерождения, покровитель весны и западных ветров. Как говорят…
Лоефальтер, осознав слова, с затаенной надеждой посмотрела на Фавонию, но та, будто понимая ее мысли, обернулась к женщине и с сожалением качнула головой.
— Боги не властны над Судьбой.
Ветер шелестел листвой в высокой и огромной кроне Дуба. Вокруг летали сверкающие бабочки. А чистое небо предвещало погожий и теплый денек. Только вот Синьору будто окутали тучи.
— Позвольте задать вам встречный вопрос? — Архонт села на постамент и по-птичьи склонила голову, с легкой улыбкой смотря на замершую Предвестницу.
— Конечно, — немного рвано кивнула женщина и сглотнула.
— Я понимаю, что в Мондштадте практикуют свободу выбора, и я даже принимаю это, но… — богиня чуть нахмурилась, — почему, тогда, когда город лежал в руинах, вы выбрали путь разрушения? Почему вы, невеста заместителя магистра, подруга магистра, не остались в городе, лишившегося любого руководства, чтобы хоть как-то помочь, так как какой-никакой авторитет среди жителей у вас был? Получив образование в Академии Сумеру, имея доступ туда, куда не имели даже многие капитаны Ордо Фавониус, вы… поддались чувствам? Эмоциям? И бросили все. Почему вы всю жизнь обвиняли Барбатоса, богов, в том, что могли сделать сами? Знаете, есть такая поговорка — если хочешь сделать что-то хорошо, то сделай это сам. Мне кажется, что в данном случае, она вам подходит лучше всего.
Синьора просто стояла и безмолвно смотрела на богиню.
А не было ответа.
Женщина глубоко вдохнула и тяжело, судорожно выдохнула.
Настигло ощущение, будто из нее вытянули иглу, что все эти годы засела в ее душе. Все чувства, что притупились, сгорели вместе с ней многие века назад, а после были закованы льдом… их просто выдрали вместе с иглой, словно занозу.
— Все имеют право на ошибку, — тихо разнесся голос, и женщина почувствовала, как ее мягко обхватили за плечи и прижали к груди.
И Синьора запоздало осознала, что упала на колени в траву, а взгляд застилали слезы. Руки тряслись от сдерживаемого плача, но…
— Но также имеют Шанс, — успокаивающе говорила Фавония, ласково гладила по спине да бережно обнимала, даря необходимую защиту и понимание.
Глава 34
Никогда.
Больше никогда в жизни не ходить с Лизой в магазины. Даже по-быстрому. Даже просто посмотреть.
Все началось с утра. Раннего утра и встречи с Синьорой, разговор с которой явно свернул не туда, и которую потом пришлось успокаивать.