Шрифт:
Глава 1
Алтарный камень напоминал деформированный доисторический дорожный указатель — треугольное основание и длинная узкая каменная «доска» на нем, немного наклоненная к зрителю, будто пюпитр для нот. Не хватало только обозначений населенных пунктов на обеих сторонах «доски». Вместо этого он весь был покрыт какими-то рисунками, не отличающимися особым изяществом — так мог бы нарисовать ветер, деревья и горы малыш, посещающий детский сад.
Василина поежилась — теплая накидка не спасала от пронизывающего морозного ветра. Пусть Милокардеры находились на юге страны, но скальная площадка, куда их перенес Алмаз
У края платформы грудой лежали сложенные рабочими камни, инструменты — высланный еще днем разведотряд доложил, что одна из высоких стен «столба», делавшего его ранее похожим на стул с кривой спинкой, частично рухнула, похоронив под собой и артефакт, и засыпав камнями площадку, и с тех пор здесь трудилась бригада рабочих, разбивая камни и оттаскивая их к краю площадки. Они перенеслись, как только удалось освободить сам алтарный камень и пространство вокруг него.
Маги осматривали камень, точнее осматривали Алмаз и Александр Свидерский, сверяясь с какими-то свитками, но не подходя близко, Максимилиан Тротт что-то записывал или, похоже, зарисовывал знаки, Виктория о чем-то спорила с бароном фон Сьдентентом. Министр Минкен торжественно и нетерпеливо вышагивал туда-сюда по площадке, и от этого мельтешения Василину начало укачивать. Председатели политических партий, стоявшие в длинных пальто неподалеку, выжидающе поглядывали на магов, на королеву и на министра, а охрана, растянувшаяся по периметру площадки, поглядывала на всех. Игра в гляделки затягивалась.
— Замерзла? — на плечи опустился тяжелый теплый плащ, и она благодарно улыбнулась. Мариан. Он отказался ложиться в лазарет, позволив только обработать раны, избит, стоит с плашкой на носу, с обработанными рассечениями, наверняка ему больно, но заботится он о ней. Прижаться бы сейчас к нему, пожаловаться на боль в ногах, на усталость от слишком богатого на события дня, на то, как скучает по мальчишкам и малышке — удалось только дважды покормить ее — после коронации и за пару часов перед отправкой в горы, и грудь уже ощутимо болела, переполненная молоком, и бюстгальтер начинал промокать и холодить кожу. Погреться бы о мужа, полежать- подремать с ним в их спальне, попросить размять ноющие ступни и лодыжки. Да и просто бы поцеловать, подержаться за него, заряжаясь его силой и надежностью.
Но нельзя. Не из-за правил и норм, а потому, что демонстрировать их отношения на людях — все равно, что снимать кино в их спальне. Это только их и только для них, и никого допускать туда она не намерена.
— Ваше Величество, все готово, — это ректор Магуниверситета Александр Свидерский, выглядит старик стариком, а голос иногда прорезается мощный, молодой, как сейчас.
Она подошла вплотную к камню, взяла протянутый нож.
— Сколько нужно крови?
— Вашему деду хватало нескольких капель, но сейчас, после долгого перерыва, думаю, нужно побольше, — проговорил Алмаз Григорьевич из-за ее спины, и она, не задумываясь, чтобы не было страшно, резанула себя по ладони, чувствуя, как дернулся сзади Мариан. Приложила ладошку к холодному шершавому камню. Кровь струйками потекла по рисункам, капая с наклоненной «доски» на землю.
Ничего не происходило.
«Работай же», — попросила она камень.
Артефакт молчал, молчали и окружающие, текла кровь, сильно болело и щипало в области пореза.
«Работай, пожалуйста».
Молчание и тишина.
«Работай!» — она в раздражении хлопнула по камню рукой, и брызги крови разлетелись по его поверхности, покрыв его красным пестрым рисунком. Артефакт загудел, будто нехотя, набирая обороты, как заводимый огромный механизм, и рука ее провалилась в камень, словно в холодную вязкую глину, застряла там.
По площадке, разделяя ее на две части, в обе стороны от камня, шипя, пробежала черная, будто выжженная, толстая, в три человеческих шага, полоса, добралась до краев скального столба и понеслась вниз. Артефакт заледенел, больно сжал погруженную в него ладонь королевы, словно пиявка, высасывая из нее тепло и кровь, и она сжала зубы, стараясь не кричать и не волновать мужа.
— Что происходит? — угрожающе произнес он сзади.
— Такого никогда не было, — растерянно пробормотал Алмаз в ответ, — когда я был придворным магом, хватало нескольких капель. А я четыре раза присутствовал при обряде.
Холодный камень пульсировал, вытягивая кровь, и Василина почувствовала, как снова становится холодно и немеют ноги.
— Смотрите! — крикнул фон Съедентент от края площадки, и она повернула голову. Поверхность соседних гор с обеих сторон разделяла черная полоса, едва видимая в лесной зоне и отлично — на снежном покрове, и теряющаяся где-то за склонами.
— Василина, — муж шагнул ближе, сжал ее плечи, — все в порядке?
— Д-да, — трясясь от холода, проговорила она, и он напрягся, взял ее за руку.
— Ты вся ледяная, малышка. Надо заканчивать. Попробуем завтра.
Губы ее онемели, а застрявшую в камне руку она уже не чувствовала, тело кололо иголочками, будто сведенное судорогами. Голова кружилась, и ей стало казаться, что она слышит довольное чавканье, будто камень решил выпить всю ее кровь и закусить ее жизнью.
— Н-не могу достать ладонь, — прошептала она, едва шевеля губами и Байдек увидел, что губы у нее совершенно синие. — Он не пускает.
— Линия должна замкнуться на севере, — обеспокоенно сказал Старов, шелестя свитками. — Пока не замкнется, Стена не восстановится.
— Плевать я хотел на Стену, — проревел ее медведь, она сумела повернуть немного голову и увидела, как он хватает огромный молот, которым расчищали завалы перед тем, как они пришли сюда. Камень теплел, пульсировал слабее, но продолжал удерживать ее ладонь, на его поверхности волнистые линии и кружочки перестраивались в какой-то новый рисунок, но она никак не могла понять, что же там изображено, потому что перед глазами прыгали красные и черные пятна, и она чувствовала, что сейчас свалится.
— Не делайте этого! — крикнул Старов. — Это единственный шанс спасти Рудлог!
— Ценой жизни моей жены? — рыкнул Мариан, перехватывая молот и направляясь к ней. Сановники, столпившиеся у артефакта, расступились перед ним, и он замахнулся, вмазал по обрызганной кровью плите, целясь подальше от ее ладони. В глазах темнело, а она смотрела на его руки со сбитыми до крови костяшками пальцев, обхватывающими толстую рукоять молота. Камень застонал, завибрировал, в руки Мариана ударило отдачей, выворачивая суставы до боли, но он снова замахнулся, снова ударил. Камень задрожал и словно нехотя, с чавканьем, выпустил ее ладонь, и Василина, лишившись опоры, начала терять сознание.