Королевская няня

Левина Ксюша

Они сели на траву, и Лиза сама обвила шею Ивана руками и прислонилась лбом к его лбу. Будто хотела с ним соединиться самыми мыслями, напрямую передать всё, что в этот момент чувствует и о чём думает.

— Расскажите мне уже… я ничего не понимаю. Я ни во что не лезу, не собираю сплетен, я не любопытна. Но я чувствую, что что-то не так…

— Всё так, всё так, — Иван погладил её скулы, виски, щёки. Коснулся губ кончиками пальцев и улыбнулся.

Он не мог оторвать от неё взгляда и, не стесняясь, отстранялся,

чтобы рассмотреть её обнажённое тело, и оба даже не смущались. Море по колено. И всё можно. И ничего не страшно.

— Оксана мне не жена. Она только… я бы назвал это пресс-секретарь со штампом в паспорте. Понимаете?

— Нет.

— Я никогда её даже не целовал. И дети не её. Это мои племянники, которых я забрал. Они были не нужны родственникам моего зятя, и они их отдали, чтобы не делиться наследством. Только и всего. Это племянники моей покойной жены.

— Как всё просто…

— Как всё просто! — кивнул Иван, и Лиза рассмеялась, отпрянула и обняла свои колени.

Как всё просто…

Её волосы коснулись травы, тело стало расслабляться. Она будто выдохлась.

— Лиза? — позвал Иван, коснулся её плеча.

— Я так боялась всё это время… что поступаю подло и плохо. И Оксана вас не любит? Вы уверены?

— Уверен. Она заблуждается на мой счёт. Но любит она другого, я это точно знаю, она очень несчастна и заложница собственной матери к тому же.

— Мы должны ей помочь, и тогда все будем счастливы… — сонно пробормотала Лиза, уложила голову на сложенные руки и закрыла глаза.

Иван улыбнулся и подумал, что мог бы всю ночь следить за её сном. Он потянулся к своему брошенному на траву пиджаку и укрыл плечи Лизы, а потом прижал её к себе и утянул на траву.

Ему показалось, что эта ночь станет главной, поворотной и самой ценной.

Только бы наутро ничего не забыть.

Глава 27. Утро после бала

Я проснулась не одна. Я проснулась на траве. Я проснулась полуобнаженная, но согретая чьим-то теплом.

Я проснулась с пустой головой и последнее, что помнила, была заставка фильма «Унесённые ветром». В голове ещё удерживались последние образы ночного сна, в котором не было поляны, озера и неба над головой. Был Иван Анатольевич и удивительная сказка, в которой нам было можно всё.

— Лиза? — его сонный, тихий голос над самым ухом в первую секунду показался удивительно приятным.

От него возникло ощущение нужности, нежность в груди забурлила, затопила меня, и я даже успела улыбнуться, прежде чем поняла, как неправильно и странно слышать Ивана, когда на свидание ходила с… Дмитрием.

— Вы? — я так резко отскочила, что не успела сообразить, как так вышло. Вот

только Иван держал меня в руках, и вот я уже в двух метрах от него кутаюсь во что-то тёплое и явно чужое.

От пиджака пахло Иваном, и он прикрывал мои ноги едва ли до середины бедра.

Я ёжилась от утренней прохлады без греющего тела рядом, стало холодно, а от стыда опалило щёки. Нервная дрожь по всему телу подняла тонкие волоски дыбом, и я почувствовала, как от всего этого глаза увлажняются.

Только не слёзы… ну нельзя выставлять себя такой дурой, да ещё и плаксивой.

Я отвернулась, проморгалась и крепче закуталась в пиджак.

Где моя одежда?

Почему я так далеко от пляжа, где была вечером?

Почему я уверена, что между нами ничего не было физически, но чувствую, что мои мозги просто-напросто изнасилованы снами, непотребными настолько, что кровь стынет в жилах.

— Как нехорошо… это всё просто кошмарно. Простите! Я не знаю, что на меня вчера нашло, но это, разумеется, не оправдание. Я не была пьяна… Но я, очевидно, по-ошибке, что-то… употребила…

Иван поднялся с травы и подошёл ко мне так быстро, что сбежать я, увы, не успела. Только шарахнулась в сторону, но осознав, насколько это глупо, постаралась расслабиться.

— Тише, Лиза, — он опустил тёплые ладони на мои плечи и так внимательно заглянул в глаза, что меня буквально до косточек пробрало.

— Что было?..

— Не знаю, — он говорил искренне. И качал головой не притворно, он не играл… не знал. — Я тоже был не в себе, но… кхм… уверен, что ничего страшного не случилось. И вы прикрыты пиджаком. Значит, даже вчера у нас хватило на это… самообладания.

Подтекст. Он имеет ввиду, что это могло бы быть сложно, ну конечно.

Он прав, но говорить так не должен.

— Мне нужно… попасть к себе. Незаметно. Я выгляжу… ужасно и не знаю, где моя одежда.

— Я тоже не знаю. Но мой пиджак — ваш, сколько понадобится. Давайте пойдём этой тропинкой. Я первый, если кого-то увижу… скажу.

Страх быть застигнутой снова опалил щёки, я краснела чаще, чем могла себе позволить. Это значило, что моё поведение граничит с безрассудным.

— Простите, если… на всякий случай. Простите.

— Это вы меня, — он прокашлялся и продолжать не стал.

И к лучшему. Нам нечего было друг другу сказать.

К тому же я всё ещё ощущала тепло его рук на своих плечах, и голос вдобавок к этому, не способствовал тому, чтобы я уже забыла о случившемся и выбросила всё из головы.

— Чисто? — спросила, когда впереди замаячил чёрный вход в дом, и короткая аллея до него.

— Да, но вы идите первой, а я всё-таки через главный вход. Вдвоём нам тут появляться не стоит.

Я кивнула, и мы остановились в неловком молчании.