Королевские камни
Шрифт:
— А также наличием совести.
Губы Видгара дрогнули.
Но смолчал.
— Прошу в мой кабинет.
— Сразу и к делу? — Видгар позволил себе усмехнуться, а в глазах мелькнуло что-то этакое, насмешливое. И к лучшему, человек, способный смеяться, еще жив. А с живыми договориться проще, чем с мертвецами.
— А у вас иные предложения?
— Отнюдь, — Видгар вновь поклонился. — Скорее любопытство… о вашей женитьбе ходят самые разные слухи. Чему верить?
— Ничему не верить.
Райдо пропустил гостя
— Располагайтесь. Чаю не предлагаю. Выпить — если хотите.
— Пожалуй, воздержусь.
Он остановился посреди кабинета, скрестил руки на груди, осматривался долго, не столько, чтобы время потянуть, сколько заставляя себя привыкнуть к этому месту.
И пытаясь угадать, сильно ли оно изменилось.
— Почти как прежде, — сказал Райдо, устраиваясь за столом. — Я здесь ничего не менял. А моя супруга…
— Бросьте.
— Что бросить?
— Играть, — Видгар скривился. — Вы правы, я не имею обыкновения слухам верить. Тем более столь… возмутительно нелепым. Я знаю вашего отца. Он никогда не дал бы разрешения на подобный брак.
— А он и не давал.
Райдо откинулся в кресле, осознав, что все волнение, которое он испытывал перед этой встречей, исчезло. Видгар из рода Высокой меди был опасным противником.
Кровь Высших в нем проявилась, пусть и не ярко, но… он немолод.
Утомлен.
И ненавидит, правда, не имея подходящего объекта, на который можно было бы выплеснуть ненависть. Он шел сюда, думая о мести.
Он продолжает думать.
И мысли эти столь явны, что Райдо становится стыдно, будто бы он, Райдо, без спроса заглянул в саму душу. Что с того, что эта душа выставлена напоказ?
— Я ушел. И мой отец, вы правы, был крайне этим поступком недоволен. Мягко говоря. Но мы ведь здесь не за тем, чтобы говорить обо мне…
— А зачем?
Скалится.
И живое железо прорывается, оно прячется в седых волосах, но Райдо чует его, как чует беспокойство Видгара.
Тот не поверил и слухам о выздоровлении?
Или о том, что Райдо достаточно силен, чтобы принять вызов.
А пожалуй, что и не только принять.
— Затем, чтобы разрешить нашу с вами общую проблему… вы ведь искали девочку?
— Девочку… — задумчиво протянул Видгар и выражение лица его на миг изменилось, сделалось мягче. — Значит, девочку… имени не было… до недавнего времени не было. Я видел, что его кровь жива, но…
— Не знали, где именно искать?
— Догадывался.
— Мы назвали ее Броннуин… правда, Ийлэ еще окончательно не согласилась на это имя, но в документах будет стоять именно оно.
— Каких документах? — Видгар подобрался.
— На удочерение. Я надеялся, что их подготовят к вашему приезду, но увы, не успели. Впрочем, это дело двух — трех дней.
— Вы не имеете права…
— Имею, — спокойно осадил гостя Райдо. — Ваш сын не заключал брака. И не признавал этого ребенка. Следовательно, я в своем праве.
Видгар молчал.
Побелел.
И железо перебралось на шею, проступило на висках, на веках.
— Предлагаю все-таки выпить… есть неплохое вино, белое, альвийское… легкое и почти без алкоголя. Вам не следует злоупотреблять алкоголем. Он плохо сказывается на выдержке.
— Этот ребенок…
— Мой, — завершил Райдо. — С того самого момента, как я его нашел.
— Чего вы хотите?
— Договориться. Вы ведь не отстанете, верно? И сейчас вы думаете, что помимо закона есть иные варианты…
Видгар дернулся.
Думает.
И от мыслей этих так просто не откажется.
— Мой сын, — он произнес это с трудом. — Умер. И эта девочка — все, что осталось… я не причиню ей вреда.
Райдо кивнул.
Он вытащил бутылку из-под стола, разлил вино по бокалам, протянул гостю. И тот, пусть не сразу, но принял. Принюхался.
Попробовал.
— Я не сомневаюсь, что ей вы вреда не причините. Сознательно.
— Полагаете, что бессознательно…
— Допустим, я отдам вам ребенка, — вино пахло летом, ранним, свежим, еще не утомленным жарой. Это лето было легким, невесомым, с ромашками и васильками, с первыми ягодами земляники, которые с одного бока уже покраснели, а с другого еще оставались плотными беловато — зелеными. — Что ее ждет?
— Мой дом. Я отдам ей все…
— Вы. И только вы. Ваши со — родичи не слишком обрадуются такому… пополнению.
Видгар поджал губы.
Его ведь отговаривали. И райгрэ Медных не спешил давать разрешение старику, надеясь, что тот одумается.
— Полукровка. Бастард. Два клейма, тогда как хватило бы одного, чтобы жизнь испоганить. Вы лучше меня знаете, как вся эта мишура важна там, за Перевалом… ее будут терпеть из уважения к роду, но не более того. Ей никогда не позволят забыть, где ее место. И что взяли ее из милости, из сочувствия к вашему горю.
Видгар поджал губы.
— Вы лишите ее матери, которая просто не сможет жить там, а взамен что? Презрение? Снисходительность? А однажды вас не станет. Не думайте, что я желаю вам смерти. Но вы не вечны. Никто не вечен. И ваша внучка останется один на один с родом, который поспешит от нее избавиться… скажем, выпихнет замуж. Подберет кого-нибудь не слишком брезгливого…
— Вы… — стакан в руке Видгара захрустел.
— Я говорю правду. И вы это понимаете, потому и злитесь.
Вино Райдо не допил.
Да и Видгар разжал руку, стряхнул осколки стекла и, достав платок, принялся тереть ладонь. К резковатому аромату вина добавился терпкий запах крови. Впрочем, царапины зарастали быстро.
— Хотите оставить ее здесь?
— Хочу достучаться до вашего разума, если это еще возможно.
Видгар махнул рукой:
— Продолжайте.
Продолжил бы Райдо и без его разрешения.