Королевский дуб

Сиддонс Энн Риверс

— Будет лучше, если я смогу просто избегать Пэт, — решила я. — Каждый раз, когда она разговаривает со мной, мне кажется, что я становлюсь шлюхой.

— Ты в качестве шлюхи мне нравишься, но только в отношениях со мной, — проговорил Картер. — Я доволен, что ты не испугалась Пэт. На самом деле у нее не злое сердце, но нужно каждый раз, когда она колет тебя, обрывать ее подобным образом. Мне все равно, была ли она права, но то, что она сказала, было не слишком приятно.

— Я не слышала, чтобы она говорила много приятных вещей. — Я посмотрела искоса на своего друга. — Картер, мне кажется, тебя беспокоит вопрос, была ли я

на этой неделе на Козьем ручье. Да, была, каждый день. Ты не поверишь, чему учится Хилари. Когда приедем домой, я расскажу тебе, что она сделала. Или она сама расскажет. Это было невероятно.

Картер помолчал, а затем произнес:

— Я рад. Мне просто хочется, чтобы именно я мог бы отвлекать ее от прошлого. Но если Козий ручей помогает Хил так сильно, то ты правильно поступаешь, возя ее туда.

— Но тебе не нравится, что мы делаем?

— Да, не нравится. Но я не собираюсь просить тебя прекратить.

— Пожалуйста, не надо. Просто посмотри на девочку.

— Я смотрю на тебя.

В утро Нового года Картер отправился в свою контору, чтобы разобраться с делами, скопившимися за неделю праздников, оставив меня потягивающейся с великим наслаждением под одеялом и попивающей кофе, который он сам приготовил. Я подложила подушки под голову и с удовольствием думала о предстоящем свободном дне.

Я проведу утро, читая у камина — мне так редко удавалось это делать, — затем не торопясь приму ванну, сделаю чили и блюдо чипсов „начос", чтобы днем смотреть телеигру и есть их, сидя у экрана. Мы отказались пойти на роскошный новогодний бранч у Адерсов.

— Я хочу начать этот год только с вами двумя, — сказал Картер, уходя, — и надеюсь закончить его в той же компании.

Но в десять часов Хилари с деловой быстротой вошла в мою спальню, одетая в камуфляжную форму и мокасины.

— Почему ты еще не встала? — возмутилась она. — Мы уже потеряли несколько часов.

— А куда мы опаздываем? — Я притворилась, что не понимаю ее слов.

— К Тому, — проговорила девочка нетерпеливо. — Собирайся, мама, может быть, сегодня последний день, когда я смогу поехать.

Она тянула мои покрывала. Я схватила ее за руку и втащила на кровать в свои объятия.

— Мы не можем ездить туда каждый день, малыш, — уверяла я. — Может быть, иногда, в особых случаях… Мы не можем завладеть всем временем Тома, и мы не можем… просто поехать жить в леса. Наша настоящая жизнь здесь, в Пэмбертоне. Это школа, работа, твои друзья. Прошлая неделя была особой, потому что были праздники. Но поездки не могут стать ежедневными.

— Ты хочешь сказать, что мы ездили прошлую неделю на Козий ручей, потому что не было Картера. — Голубые глаза Хилари наполнились слезами. — Я знаю, это тан. Я знала, что ты не поедешь, когда он вернется. О каких друзьях ты говоришь? Об этих пресмыкающихся, с которыми я хожу в школу? У меня нет друзей. Только Том. И Мисси. И Эрл.

В ее голосе звучало растущее страдание, и я с тревогой подумала, что, возможно, бывая с ней на Козьем ручье, я помогла лишь заменить одну навязчивую идею другой. Хилари не умела привязываться к людям несерьезно и ненадолго. Я должна была помнить об этом.

Однако девочка не позволила раздражению захватить себя. Она могла допустить это несколькими неделями раньше, но только не теперь.

— Ну хорошо, раз это последний день, не могли бы мы просто поехать и попрощаться

со всеми, а еще узнать, не позволит ли Том забрать мой лук домой. Я могла бы тренироваться на заднем дворе. А если нам удастся навещать Тома по выходным, я бы показывала ему свои успехи.

— Конечно, мы могли бы это сделать, — согласилась я, крепко обнимая дочь, благодарная за несостоявшуюся вспышку раздражения. Ее усилие сдержать свои эмоции глубоко тронуло мое сердце. Я написала записку Картеру: „Вернемся к началу телеигры" и направила „тойоту" к лесам Биг Сильвер.

Но когда мы добрались туда, то обнаружили холодный закрытый дом и записку на двери, гласившую:

„Д. и X.! Я на некоторое время отправился вместе со Скретчем в верховья реки. Позвоню вам, когда вернусь. Мисси и Эрл живут у Риза К., он же кормит уток и коз. Если что-нибудь нужно в доме, войдите и возьмите — дом не заперт на ключ".

Послание было подписано четкой буквой „Т".

Хилари слегка вскрикнула от разочарования и подняла глаза на меня. Смешно, но какое-то опустошение залило все мое существо, я почувствовала, что мне хочется плакать, как ребенку, который приехал и обнаружил, что праздник закончился. Мы с дочерью смотрели друг на друга.

— Мне хотелось бы, чтобы он взял меня с собой, — проговорила Хилари безутешно.

— Взял с собой в леса на неделю или даже две? — произнесла я более строго, чем намеревалась. — Ты знаешь, тетя Тиш говорит, что Том уходит в леса и остается там по нескольку недель. Будь серьезна, Хил, ты знаешь, что в понедельник начинаются занятия в школе, а у Тома еще две свободные недели до начала работы колледжа. Нет никаких причин, чтобы не посвящать свое свободное время себе и своим друзьям.

— Я тоже его друг. Я хорошо освоилась в лесу. Том так говорил. Ты видела…

— Но тебе всего десять лет, и в глубине души ты городской ребенок. Давай возьмем твой лук и все, что ты хочешь взять, и вернемся домой до начала трансляции игры. Хотела бы ты пригласить Сюзанну и Эрику поесть „начос" вместе с нами?

— Нет, — ответила дочка, входя в дом. Ее спина была очень прямой, она шла бесшумной свободной походкой, которая казалась уменьшенной абсурдной копией походки Тома Дэбни. Я последовала за Хил и нашла темную, холодную комнату невыносимо пустой, гулкой и безжизненной. Я вышла на воздух, чтобы подождать на солнце дочку. Скоро та появилась.

— Внутри просто ужасно без Тома, — пожаловалась она. — Такое ощущение, что он умер или что-то случилось. Как будто там пусто в течение ста лет.

— Ну, он вернется раньше, чем ты опомнишься, — уверила я. — Мы приедем сюда, как только он позвонит.

Но прошла неделя, еще один день, еще и еще, а Том все не звонил. Хилари хотела поехать на ручей и посмотреть, не вернулся ли ее друг, но я не позволяла. Скоро она перестала спрашивать, звонил ли Том, пока она была в школе, все больше времени проводила на заднем дворе дома, где Картер установил для нее мишень, в течение недолгого зимнего дня выпуская и выпуская стрелы из лука, как маленький бесшумный автомат. Мишень была новая, с „яблочком". Чтобы купить ее, Картеру пришлось съездить в Уай-кросс. Хил поблагодарила Картера, но в его отсутствие на мишень прикреплялся грубый силуэт оленя. Однажды Картер вернулся домой раньше обычного и застал девочку стреляющей в картонного оленя. Единственное, что он сказал, было: