Королевский гамбит
Шрифт:
— Премного тебе благодарен, Асклепиод. Будь уверен, моя благодарность будет достаточно щедрой в дни сатурналий.
Он был весьма польщен моими словами. Хотя законникам и врачевателям запрещалось брать плату за свои услуги, они могли принимать ее в виде подарков.
— Я принесу жертву моему богу-покровителю и помолюсь ему, чтобы ты дожил до очередного празднования сатурналий. Надеюсь, следующий месяц для тебя пройдет лучше, чем прошлая неделя.
Он проводил меня до двери. Надо сказать, Асклепиод недвусмысленно дал мне понять, что дни сатурналий, во время которых принято обмениваться подарками, прошли едва ли не месяц назад. Очевидно, это был намек на то, что свою щедрую благодарность я могу принести в любое иное время по собственному усмотрению. По дороге домой я пытался придумать, в какой именно форме ее выразить. Мое приношение должно быть мне по средствам, а я, как известно, человек небогатый, рассуждал я. Поскольку не всякий врачеватель возьмется за случай, который под силу только хирургу, значит, Асклепиод принадлежал к людям неординарным. Следовательно, под стать его личности должно быть и мое вознаграждение.
Когда я вернулся домой, в атрии меня ждал мальчик-раб. Он протянул мне маленький папирусовый свиток, и я сорвал с него печать. Сообщение было кратким и простым: «Дорогой племянник. Давно пора было это сделать. Жду тебя в гостиной Дома весталок около двенадцати дня. Тетя Цецилия».
По моим соображениям, сейчас было около девяти. Поскольку зимние часы короче летних, до двенадцатого часа оставалось не так уж много времени.
Тетушка, должно быть, имела в виду показания больших солнечных часов, долгое время слывших гордостью и достопримечательностью Форума, которые привез в качестве трофея из Сицилии Мессала две сотни лет назад. К сожалению, они были выверены из расчета на Сицилию, которая находилась значительно южнее Рима, и потому для нашего города показывали время неточно. Служительницы богини Весты были чрезвычайно старомодны и не признавали современных, то есть появившихся за последнее столетие, солнечных и водяных часов, поставленных Филлипием и Сципионом Назикой. Поэтому я счел за лучшее прикинуть время приблизительно, как это делает большинство людей. Тетя приглашала меня прийти «около двенадцати». Поскольку солнечные часы в пасмурную погоду не работали, а водяные в зимнее время года давали сбои, мне не оставалось ничего иного, как полагаться на собственные ощущения.
Я протянул парнишке динарий; тот, очевидно, не ожидал столь щедрого подаяния, потому что был чрезвычайно рад. Должно быть, юный раб пополнит им свой фонд накопления и в один прекрасный день сможет выкупить себе свободу. Но гораздо вероятней, что он подарит его повару, чтобы заполучить у него что-нибудь вкусное из еды. А возможно, прибережет монету до следующих Игр, чтобы заключить со своими приятелями пари.
Я решил отправиться на Форум. Как раз настал час посещения бань, однако я не мог этого сделать, потому что был весь перебинтован. Рим зимой напоминает огромного сонного зверя, большую часть времени дремлющего в своей берлоге. Рыночный гомон теряет свою силу, строительный шум утихает, металлический лязг молотков становится глуше. Люди начинают даже медленней ходить по улицам. Нам, италийцам, необходимо солнце, чтобы пробудить нашу бурную, хотя подчас и безрезультатную деятельность.
Когда я пришел в Форум и окунулся в ленивую толпу гуляк, помимо приветствий на меня, как обычно, обрушился шквал жалоб и недовольств от жителей моего района. Большинство из них глубоко заблуждались относительно моих полномочий. По их мнению, всякий публичный деятель должен выслушивать всех и каждого. Поэтому мне то и дело приходилось разъяснять им свои обязанности и направлять их в ту или иную структуру власти.
Тетя Цецилия, которой я собирался нанести визит, была одной из моих многочисленных тетушек, носивших такое же имя. Поскольку к женскому имени не добавлялась фамилия, это обстоятельство вызывало массу недоразумений. Тетя, о которой ныне идет речь, была известна в семье как Цецилия-весталка и являлась дамой весьма почтенной. Она была сестрой Квинта Цецилия Метелла, под предводительством которого я служил в Испании и который был самым выдающимся полководцем до тех пор, пока его не превзошел Серторий.
По дороге к Дому весталок я размышлял над тем, как лучше начать с тетушкой разговор. Поскольку с раннего детства она не покидала пределов храма, то рассчитывать на ее широкие взгляды относительно политической жизни Рима не приходилось. Воспитанная в духе строгих древних традиций, она всегда держалась, как подобает благородной даме, ведущей свое происхождение от старинного рода римских героев. По крайней мере, такой мне она тогда представлялась, и это говорит о том, насколько плохо в те молодые годы я разбирался в женщинах.
Храм Весты на протяжении почти семи веков, то есть с самого основания города, находился в центре Форума. В соответствии со старинными обычаями, он имел круглое строение, ибо именно такой формы наши предки предпочитали строить свои хижины. Одним из наших лучших и одновременно самых простых праздников была встреча Нового года, который отмечали в начале марта (в это время в древности начинался новый год). Накануне в городе гасили все очаги, и с первыми признаками рассвета служительницы Весты посредством трения деревяшек друг о друга добывали новый огонь, который в течение года тщательно хранился и от которого разжигались очаги всех домов.
На протяжении последнего года, если не дольше, Цецилия была так называемой Virgo Maxima, главой коллегии весталок. Несмотря на то что ее редко можно было увидеть на людях, она пользовалась такими же привилегиями, какие подобало иметь разве что заморской принцессе. Из всех весталок ей одной позволялось принимать наедине гостя мужского пола. Остальные в лучшем случае могли это делать в присутствии другой весталки. И если какая-то из них была застигнута за нечестивым занятием, то она подвергалась исключительно изощренному наказанию. Такую весталку помещали в маленькую подземную клетушку с небольшим количеством пищи и воды и сверху засыпали землей.
Возможно, сам храм являл собой и небольшое строение, но дом, в котором жили весталки, Атрий весталок, по праву прослыл самым великолепным дворцом в Риме. Он располагался рядом с храмом и, подобно всем прочим римским зданиям, со стороны фасада ничем не отличался от обыкновенного склада из кирпича, облицованного белой штукатуркой. Совсем иначе выглядело его внутреннее убранство.
У двери меня встретила девушка-рабыня — по вполне очевидным причинам, все служащие здесь рабы были женского пола. Увидев меня, она сразу же бросилась к Virgo Maxima, чтобы доложить о прибытии официального гостя. Внутри Дом весталок был отделан белоснежным мрамором. Струящийся через застекленную крышу свет с изысканной выразительностью подчеркивал великолепие настенных фресок, изображавших сложные ритуалы поклонения богине. Повсюду основной акцент был сделан на красоту в сочетании с простотой, роскошь, лишенную вычурности. Казалось, будто в Рим каким-то образом перебралась Тусканская вилла, увеличенная до размеров дворца. Думаю, не лишним будет еще раз повторить, что подобного рода строений в Риме больше не было. Увы, римляне никогда не отличались таким достоинством, как хороший вкус.
— Как я рада тебя видеть, Деций, — услышал я за спиной знакомый голос.
Тетушка вошла через боковую дверь. Ей было около пятидесяти, но, не зная мирских забот и трудностей, связанных с воспитанием детей, она выглядела значительно моложе своих лет. Ее гладкое, без единой морщинки лицо всегда носило выражение запредельной безмятежности.
— Для меня большая честь, что ты соблаговолила принять меня, дорогая тетя, — отвесив поклон, произнес я.
— Ну что ты, милый. Хоть ты и публичный деятель, все равно остаешься моим внучатым племянником.
— Таких, как я, у тебя слишком много, тетя, — улыбаясь, ответил я.
— Да, у нас многочисленная семья, это верно. Но мало кого из наших родственников я хотела бы видеть. В особенности это касается лиц мужского пола, а среди них — мужчин молодого возраста. Если бы ты только знал, сколько твоих родственниц приходит сюда, чтобы посплетничать. Ну да ладно. Идем со мной. И давай-ка выкладывай все, что тебя тревожит, — от начала до конца.
К моему величайшему изумлению, она взяла меня за руку и потащила в маленькую гостиную с роскошными креслами, посреди которой горел огонь. Я ожидал, что она будет себя вести под стать тому великому достоинству, с которым всегда держались весталки на больших праздниках, чем напоминали сошедших с небес богинь. Однако же в ее поведении я не обнаружил ничего, кроме — как бы это лучше выразиться? — родственной привязанности.