Королевский пират
Шрифт:
Гарри растерянно заморгал:
— Неужели там что-то стряслось?
Амос напряженно вслушивался в крики мастера.
— Не иначе как с кем-то из мальчишек-подмастерьев стряслась беда. Побьюсь об заклад, беднягу придавило рухнувшей балкой. Вот ведь незадача!
Накор стремительно вскочил на ноги и бросился прочь со двора.
— Несчастье с герцогом Мартином! — крикнул он на бегу.
Гарри и Амос не сделали попытки проведать, каким непостижимым образом исалани удалось узнать о случившемся. Им обоим даже в голову не пришло усомниться
— Пойду кликну на подмогу Маркуса с Николасом, — сказал Гарри Траску и помчался к трактиру.
— И пусть кто-нибудь отыщет Энтони, — распорядился Амос, — ведь два лекаря всяко лучше, чем один.
Мартин лежал на булыжниках внутреннего двора с бледным как полотно лицом и закрытыми глазами. Жизнь едва теплилась в его искалеченном теле. Возле него хлопотал один из монахов Сильбанского аббатства. Едва завидя отца, Маркус бросился к нему с криком:
— О боги! Не дайте ему умереть!
— Его светлость еще жив, но после падения он лишился чувств, — бесстрастно констатировал послушник, поддерживавший голову Мартина.
— Как же это произошло? — Маркус перевел взгляд на одного из мастеров.
— Секция парапета не выдержала веса его светлости, — поспешно пояснил тот, — и сорвалась, а вместе с ней и его светлость. А я ведь всех предупреждал, что туда становиться опасно, но его светлость меня не послушал, и вот… — Было очевидно, что каменщик более всего на свете желал избежать ответственности за случившееся.
Маркус махнул рукой, призывая его к молчанию, и обратился к послушнику:
— Он очень плох?
Монах коротко кивнул. Маркус, закусив губу, отошел в сторону, чтобы к раненому могли приблизиться Накор и Энтони. Оба чародея тотчас же опустились наземь у распростертого тела и принялись о чем-то перешептываться с сильбанцем. После недолгого совещания Энтони встал с колен.
— Нам следует перенести его в гостиницу.
— Давайте соорудим какие-нибудь носилки, — предложил Николас. — Или принесем их сюда из трактира. Если надо, я сей же час за ними сбегаю.
— У нас нет на это времени, — возразил Энтони.
К трактиру герцога понесли Маркус, Николас и два плечистых сильбанца. Остальные молча следовали за ними. Впереди этой печальной процессии брели Амос и Гарри. Они отыскивали и указывали остальным наиболее ровный и гладкий путь меж рытвин и кочек, чтобы кто-нибудь из четверых ненароком не споткнулся и тем не причинил раненому новой боли и нового увечья.
Герцога уложили на узкую постель в одной из небольших комнат верхнего этажа трактира. Энтони велел всем покинуть помещение. У постели больного остались лишь он сам и Накор.
Остальные некоторое время молча стояли у закрытой двери и напряженно прислушивались к звукам, что доносились из комнаты Мартина.
— Ну, довольно нам здесь прохлаждаться, — внезапно нарушил молчание Амос.
— Ведь от того, что мы тут торчим, Мартину легче не станет. Наши лекари сделают для него все, что можно, а
— Вы что же это, изволите шутить, Траск? — сердито сощурившись, бросил ему Маркус.
— Ничуть не бывало. Завтра поутру я прикажу своим матросам поднять якорь.
Маркус помотал головой:
— Неужто вы не понимаете, что отец не оправится от ранения к утру и потому не сможет с нами плыть? Значит, нам надлежит дождаться его выздоровления!
— Отец твой, — мягко, с неподдельным сочувствием проговорил Траск, — не выздоровеет раньше весны, Маркус. А дело, ради которого мы собираемся пуститься в плавание, слишком спешное, чтоб мы могли себе позволить его дожидаться.
Маркус снова пустился было в возражения, но его прервал Николас:
— Погоди, кузен! — Он повернулся к Амосу:
— А откуда тебе известно, что именно повредил себе герцог Мартин и когда он сможет встать на ноги?
Траск с невеселой усмешкой покачал головой:
— Уж кому такое и знать-то, Ники, как не мне! На своем веку я повидал немало бедолаг, сорвавшихся с мачт, так что словам моим на этот счет ты вполне можешь верить. — Он перевел взгляд на Маркуса:
— Не забывай, что отцу твоему давно перевалило за шесть десятков, хотя по его виду этого и не скажешь. А ведь многие из куда более молодых мужчин распростились с жизнью после таких вот падений. Не буду тебе врать, Маркус: жизнь твоего отца в большой опасности. Но ведь то же самое можно сказать и о твоей сестре Маргарет, и о тех, кто томится в плену с ней вместе. Оставшись в Крайди, мы ничем не поможем бедняге Мартину. Но каждый день нашего промедления здесь — это новые страдания для принцессы и остальных, новые возможности для похитителей скрыться и замести следы. Так что готовься к отплытию, сынок, и полагайся на милость богов.
Амос коротко кивнул и прошел по коридору к лестнице. У двери остались лишь трое юношей. Остальные еще прежде разбрелись кто куда.
Маркус повернулся, чтобы уйти, но Николас заступил ему дорогу.
— Маркус, я… Мне очень жаль бедного дядю Мартина. И я от души сочувствую твоему горю. Но боги милостивы, и я надеюсь, что дядя останется жив. Я буду за него молиться.
Николас посторонился. Маркус холодно кивнул и, не ответив ему ни одного слова, прошел мимо.
Войдя в общий зал трактира, Калис отряхнул дождевые капли с кудрявой головы, снял вымокший плащ и повесил его у огня. В зале было все еще тесно, но в прошлый свой приход Калис застал здесь гораздо больше простого люда. Теперь же многие из горожан перебрались в восстановленные и вновь отстроенные дома. Город медленно возвращался к жизни.
За одним из дальних столиков у стены эльф заметил Николаса и Гарри и направился к ним.
— У меня есть известия для вашего дяди, принц, — сказал он, кивнув друзьям вместо приветствия и присаживаясь на скамью.