Королевы не плачут
Шрифт:
– Да ну!
– покачала головой Маргарита.
– И что же с вами, бедными французами, станется?
– Ясно что - когда-нибудь все французы станут галлами.
Маргарита удивленно вскинула брови.
– Вы тоже так думаете?
– А почему "тоже"?
– Потому что так же считает Красавчик. По его мнению, Франция и Галлия должны быть и непременно станут единой державой - как это было когда-то в древности.
Тибальд кивнул.
– Тут он совершенно прав. И не суть важно, как будет называться это объединенное государство -
– А вы как думаете?
– По-моему, Париж проиграет. Галлам несказанно повезло, что более трехсот лет в новое время они находились под властью Рима.
– Повезло?
– Как это не парадоксально, но это факт. Не говоря уж о положительном культурном влиянии Италии, жесткая, централизованная власть римской короны заставила галлов сплотиться в борьбе против господства чужеземцев. За три с половиной столетия пребывания в составе Империи, они стали единым народом даже в большей степени, чем сами итальянцы. Вся галльская знать разговаривает на одном языке - лангедокском или, если хотите, галльском, а различия между говорами простонародья далеко не столь значительны, как у нас во Франции. Единственно, чего не хватает Галлии для ее успешной экспансии на север, это сильной королевской власти.
– Таковая вскоре появится, - со вздохом ответила Маргарита.
– Из Красавчика получится отменный король... Ладно, оставим это. Вернемся к нашим баранам, то бишь к Бланке и Красавчику. И к нашей поэме о них. Вы, кстати, не передумали?
– Ну, если вы настаиваете...
– Я лишь предлагаю вам свою помощь, - уточнила принцесса.
– У вас богатый мужской опыт, у меня - женский. Итак, мы будем писать нашу поэму на галльском языке...
– Лучше на латыни.
– На латыни? Но тогда у нас получится скорее научный трактат, а не поэма. "De amoris natura et de amore in natura" . Каково?
Тут Тибальд осадил своего коня.
– Что с вами?
– удивленно спросила Маргарита, тоже остановившись.
– Неправильно.
– Что?
– Название.
– Вам не нравится?
– В общих чертах нравится. Но его следует уточнить.
– А именно?
– "De Margaritae amoris natura et de amore eicum in natura" .
– Как это следует понимать, граф?!
– А вот так!
– Тибальд спешился, подошел к Маргарите и протянул ей руку.
– Давайте я вам помогу.
– Что?
– Сойти с коня.
– Зачем?
– Чтобы немедленно приступить к работе над трактатом. Заодно проверим - может быть, и у вас непорядок с чулками.
– Ага! Значит, вы набиваетесь!
– А как набиваюсь, так что?
Маргарита весело фыркнула и ловко соскочила с седла прямо в объятия Тибальда. Их губы сомкнулись в страстном поцелуе.
– А ты хорошо целуешься, - сказала она, переведя дыхание.
– Вы тоже не промах, - поделился своим впечатлением Тибальд.
– Прекрати выкать!
– враз посуровела Маргарита.
– Вот за что я не выношу французов - они даже в постели говорят мне вы.
– Она запустила пальцы в его буйную шевелюру.
– Просто обожаю брюнетов!
– Но ведь и Красавчик, и кузен Иверо - блондины, - с ревнивыми нотками в голосе заметил Тибальд.
– Потому-то мне и нравятся брюнеты, - сказала Маргарита и вновь поцеловала его.
– Так пойдем же!
– Куда?
– Сейчас увидишь. Пошли.
Держа лошадей за поводья, они взобрались на знакомый нам холм, который более часа назад миновала компания, ведомая Рикардом Иверо. Маргарита указала на дом, возле которого мы уже побывали.
– Что это?
– спросил Тибальд.
– Усадьба лесничего.
– Ничего себе усадьба лесничего! Это больше похоже на охотничью резиденцию какого-нибудь вельможи.
– Так оно раньше и было. Но теперь здесь живет лесничий. И сейчас мы навестим его.
– А зачем?
Маргарита вздохнула и кокетливо покосилась на графа.
– Вот ты недотепа, Тибальд! Уже поздно, холодает, скоро начнет смеркаться, и время для "амор ин натура" не очень подходящее. А так у нас будет кров над головой, и мы сможем всласть позаниматься любовью, невзирая ни на какие капризы погоды.
– Значит, ты согласна?
– просиял Тибальд.
– А как согласно, так что? Думаешь, мы случайно забрели сюда?
– А нет?
– Конечно, нет. Перед отъездом я сказала майодорму Кастель-Бланко, чтобы к вечеру меня не ждали. Уже тогда я решила провести с тобой ночь в усадьбе лесничего. Сейчас мы поужинаем - я чертовски голодна!
– а потом займемся любовью.
Теперь уже вздохнул Тибальд. Тяжело вздохнул.
– что случилось?
– тревожно осведомилась принцесса.
– Да так, ничего особенного. Просто я подумал...
– И что ты подумал?
– Что все-таки странная ты девушка, Маргарита.
– В каком смысле?
– спросила она, останавливаясь у ворот усадьбы.
– Да в любом. В частности, ты сказала "займемся любовью" точно таким же тоном, как и "поужинаем".
– Это тебе показалось, Тибальд.
– Вовсе нет. Ты холодная, как льдинка, дорогая.
– Ты тоже, милый.
– Я-то?! С чего ты взяла?
– А с того, что будь ты так безумно влюблен в меня, как утверждаешь, и желай ты меня так страстно и неистово, как хочешь это показать, то наверняка не обратил бы никакого внимания на мой тон.
– Вот как?
– Да, да, да! Одно лишь мое предложение заняться любовью прозвучало бы для тебя райской музыкой, ты должен был бы плясать на радостях и...
– И целовать землю под твоими ногами, - саркастически добавил Тибальд.
– Вот именно. И не только землю под моими ногами - но и мои ноги. И вообще, всю меня.
– Какая же ты бесстыжая!
– восторженно вскричал он, заключил ее в объятия и покрыл ее лицо жаркими поцелуями.
Но тут Маргарита резко отстранилась от него.