Короли грязи-с
Шрифт:
– Тот самый?
– Да, тот самый, – кивнул банкир, достал из-под стола подарочную сумку и поставил на стол перед Веней. – Передашь ему эту сумку.
«Увесистая», – подумал неизвестный герой, забирая со стола выставленную небольшую подарочную сумку.
– Потом зайдешь ко мне и поговорим, – добавил банкир, давая понять, что разговор закончен.
На следующий день неизвестный герой пришел в ресторан «У Чахохбили» и сразу увидел персону. Колоритная тучная фигура с седой кучерявой головой расположилась за столиком у окна. Рядом с ним стоял официант.
– Отар Генацвальевич сказал, чтобы вас обслужить, как следует… – сказал официант с грузинским акцентом. – Что хотите? Осетрина есть, черная икра есть…
Берумногов по-деловому
Неизвестный герой подошел ближе и сказал вежливо и даже чуть заискивающе:
– Здравствуйте, Боян Мордасович! У меня для вас передача… Подарок от Новосумова-Захренбетского.
Берумногов продолжал кушать холодные закуски. Затем спокойно поднял глаза на Веню и посмотрел на него строго, колюче и требовательно, как могут только высокопоставленные люди.
– Сергея Львовича, – добавил неизвестный герой и поставил на стол принесенную сумку.
Берумногов продолжал смотреть на подошедшего по-прежнему требовательно. Но тому больше положить на стол было нечего. Поэтому он учтиво кивнул, повернулся к выходу и удалился.
«Использовали, как туалетную бумажку», – улыбнулся неизвестный герой, выходя из ресторана на Старом Арбате, и на губах его появилась едва заметная ироничная улыбка.
Арбат продолжал жить своей прежней жизнью, которая началась с середины 80-х, с самого начала перестройки, когда он постепенно превратился в оазис проявления всех свобод. Его заполнили художники, которые продавали картины и рисовали шаржи. Здесь давали представления уличные артисты. Выступали самозваные ораторы, которые быстро становясь кумирами на короткий промежуток времени. Уличные поэты читали свои стихи, на стенах домов развешивали рукописные, машинописные стихи и продавали уникальные произведения по листочкам. Здесь же продавали свои опусы неизвестные писатели и юмористы. Мимо по тротуару быстро прошли облепленные паукастой свастикой адольфики. Бритоголовые нацисты и националисты всех мастей, пользуясь свободой слова, подняли головы, заявляя о своих предпочтениях и правах. На краю улицы под аркой стояли люди с кумачовым флагом. Они спорили с кучкой других людей из числа уличных оппонентов и ораторов. Чуть дальше на крашеном и запыленном заборе, обнесенном вокруг ремонтируемого дома, можно было прочитать написанное красной краской с помощью распыляющего баллончика: «Долой коммуняк». Здесь же ниже желтой краской было написано: «Демократы сволочи!» И чуть дальше на этом же заборе написанное от руки жирно, крупно и мелом: «Долой офигельщину». «Офигельщина» являлось остроумным новообразованием от слова «фиг» и фамилии действующего президента». Уличное творчество вызывало улыбку. И в следующее мгновение он улыбнулся еще шире и подумал о том, что, если все слова за правых и левых, сказанные в эфире, на улице, написанные в газетах, на стенах домов и заборах, сложить и привести к одному общему знаменателю, то они самоликвидируются и стены, а также заборы остались бы чистыми, а люди спокойными и дружелюбными. Он пошел мимо развалов и лотков с сувенирами, рябившими матрешками с лицами русских румяных красавиц и портретами нынешних и прошлых президентов и руководителей страны, картинок и фигурок, изготовленных в стиле кич, предметов с символикой Советской Армии, шапки ушанки с красно-желтыми блестящими звездами, ремнями с сияющими звездастыми пряжками, сапоги, гимнастерки. Тут же на соседнем лотке стояли лапти, вышитые салфетки, иконы, и предметы ремесел. Он протолкался сквозь художников и выставленных картин, рассматривая их шедевры. Увидел кучку адептов, которые с просветленно отупленными лицами раздавали цветастые яркие книги. На выходе со Старого Арбата он встретился с кришнаитами, которые в легких голубых и розовых туниках с голыми худыми шеями трясли яйцевидными стриженными наголо головами в одуряющем танце и ритмично били в свои бубны.
Свобода застала людей врасплох, и они проявляли себя по-разному и кто как мог и во что горазд.
День выдался солнечным
По центру столицы в сторону Кремля с вдохновением шел никому неизвестный герой своего времени. Его стильная походка как нельзя лучше передавала игру чувств и мыслей этого человека. Улыбка не сходила с его губ. В витринах киосков, ларьков кафе и ресторанов за ним следовала улыбка с его отражением. Он нисколько не сомневался в том, что эта музыка современной архитектуры из зеркального стекла и белого бетона, напоминающего платья невесты, скоро будет звучать исключительно для него.
Увлекшись своими мыслями, он не заметил, как на его пути образовался человек при белом воротничке и с многообещающей фирменной улыбкой.
– Здравствуйте! – пропел белый воротничок необыкновенно сладко и доброжелательно. – Поздравляю вас! – пропел он торжественно.
«Как мне это знакомо», – подумал ходок.
– Вам очень повезло! – продолжил белый воротничок, залезая рукой в сумку и пытаясь что-то нащупать и достать.
– Да-да! – согласился ходок, быстро огибая того слева и заявляя афористично. – Красный свет – дураков нет!
– Распродажа со скидками! – пропел воротничок дивно сладким голосом и снова с сумками забежал вперед, преграждая путь. – Сегодня у нашей фирмы презентация и распродажа товаров со скидками.
– Нюхайте по утрам жирные свежие фикусы! – сказал, как отрезал неизвестный герой.
– Здравствуйте! То есть, подождите! Поздравляю вас! – снова пропел белый воротничок необыкновенно сладко и доброжелательно.
– Спасибо, не надо.
– Вам повезло! – запел воротничок и, забегая вперед, снова поставил на пути ходока обе свои сумки. – Электрическая мясорубка и миксер в одной упаковке. Вы такого больше нигде не найдете.
– Да-да! – сказал ходок и неизвестный герой, плавно огибая воротничка с другой стороны. – Не сразу бабка родилась, не сразу деду отдалась.
– Подождите, куда вы? Новинка сезона! – попытался загородить дорогу белый воротничок. – Не лишайте себя истинного удовольствия!
– Оставьте все удовольствия для себя.
– Купите хотя бы соковыжималку и кофемолку. Уникальная вещь… – послышалось сзади. – Не отставайте от технического прогресса, – тут же послышалось теперь около самого уха.
– Только не надо меня догонять, – сказал ходок и обернулся.
Но воротничок с двумя сумками уже забежал и остановился перед ним.
– Тогда купите чайный набор. Ситечко, ложечка, кружечка… – пропел он.
– Скажите честно. Вы фугу Баха слышали? – спросил ходок.
– Слышал, – ответил уличный коммивояжер. – Наверно, слышал.
– А фигу Баха видели?
Вопрос явно на несколько секунд поставил в тупик продавца.
– Так я вам покажу. У меня точно такая же, – сказал ходок и, уходя, показал фигу и добавил. – Достали…
Последнее время таких коробейников в столице можно было встретить чуть ли не на каждом шагу.
На ступеньках перед Библиотекой имени Ленина кучковались мальчики и девочки. В моду стремительно входил унисекс, и мальчиков нельзя было отличить от девочек. Широкие штаны, короткие и вещевые горбики со жвачкой во рту и книжками за спиной. Эти продвинутые молодые люди знали все о сексе, о компах и писюках, как называли персональные компьютеры и не испытывали никаких комплексов перед предстоящей жизнью.
Неизвестный герой, он же ходок, шел вдоль Манежа, приближаясь к родному университету. Впереди на углу Тверской и Охотного ряда маячило мрачноватое здание думцев. Справа на Манежной Площади с размахом велось строительство комплекса из подземных магазинов, бутиков, супермаркетов и престижных салонов.
Надо сказать, что своей раскованной походкой и лучезарной улыбкой он привлекал внимание не только обывателей и прохожих.
– Смотри, кошелек, – сказал кто-то рядом и перед ним быстро нагнулись. – Поделимся? – предложил длинный парень, поднявший кошелек у него из-под ног.