Корона клинков
Шрифт:
— Сегодня вечером я работала с одной прелюбопытной вещицей.
Фалин отложил вилку с насаженным на неё куском бараньей ноги и весь превратился в слух. Раз Руда заговорила о своей работе, дело действительно важное.
— Что за штучка?
— Перстень, массивный, красного золота, нашей работы. Уж можешь мне поверить.
Фалин кивнул, Руда вполне могла пропустить последнее замечание, её глаз по части металлов и камней был выше всяких похвал.
— Но удивило меня не это, — продолжала гадалка, — гномские украшения — отнюдь не редкость,
Фалин улыбнулся и замотал головой:
— Нет, нет, дорогая, это решительно невозможно, я бы даже сказал, исключено.
— Может, объяснишь почему? — обиженно проговорила гномка.
— Да потому, что немногим более трёх лет назад я видел собственными глазами Орлиный перстень, и он в то время был надет на безымянный палец Хелвуда Барса, — Фалин наслаждался произведённым впечатлением, — я его тогда во всех подробностях рассмотрел: как-никак сам император правую руку мне на плечо возложил и произвёл в центурионы.
Руда задумалась на какое-то время, затем сдержано кивнула, будто всё сказанное Фалином только подтверждало её собственные мысли. Гном ждал, неторопливо попивая пиво, и успел положить на тарелку ещё кусок бараньей ноги. Тут, наконец, чародейка заговорила.
— Сегодня вечером я держала в руках тот самый Орлиный перстень. Я подозревала это, а ты полностью меня убедил. — Она вздохнула и важно продолжила: — я гадала нашему принцу-регенту.
Фалин даже закашлялся, поперхнувшись от неожиданности.
— Естественно, он и его спутник не представились и даже маски нацепили, — пояснила Руда, от души хлопнув гнома по спине, — но меня не проведёшь: одежда, манеры, драгоценности — всё подтверждало, что я права. А уж если учесть гадание! Как ты думаешь, что могло интересовать сиятельного Аурона?
Фалин поднял глаза к потолку и развёл руками в знак того, что не имеет ни малейшего представления.
— Больше всего принца-регента интересовала судьба его родного брата.
— Погоди-ка, — центурион подался вперёд, — в последнее время мне приходилось слышать разговоры, будто младший сын Барса жив, но я считал их обычными выдумками, особенно на фоне всеобщего недовольства регентом. Ему на редкость быстро удалось настроить против себя подданных, по крайней мере, армию. Значит, разговоры о младшем принце имеют под собой основание?
— Гораздо больше, чем ты думаешь. Он не только жив и здоров, но и направляется в столицу.
— Вот это новость! — Фалин от возбуждения даже подскочил на месте, — Аэций жив и в пути! Что ещё моя драгоценная гадалка знает о его судьбе?
— Он станет императором.
— Это точно?
— Точнее не бывает. Ему выпали Мечи и Корона, ты понимаешь, что это означает?
— Корона клинков, — тихим и торжественным голосом проговорил гном.
— Именно, Корона клинков, — подтвердила Руда, и, помолчав, добавила: — но была в сегодняшнем
— Давай, говори, не томи, — Фалин сгорал от нетерпения.
— Я гадала на будущее по крови, ты помнишь этот старинный действенный способ? — гном кивнул, он отлично знал, что такое Кровавое предсказание, — так вот, оказалось, что они не братья. В смысле наш принц-регент и Аэций. Они даже вообще не родственники. Спица вертелась, как ужаленная змеёй овца, пока я не уравновесили её своей собственной кровью и помудрила с заклинаниями.
— Из твоих слов выходит, что кто-то из этих двоих — не сын Барса. И мне почему-то кажется, что это — Аурон.
— А я даже уверена, — вскинула бровь Руда, — отлично помню, как по случаю рождения младшего сына император устроил празднование.
— Ага, выставил вино, и вся армия гуляла, — встрял гном.
— Потом помню, как Аэций был объявлен наследником. Иногда у меня создаётся впечатление, что во всей империи только одна я об этом и помню.
Гном кивнул.
— Ты даже представить себе не можешь, что будет с армией, если узнают об узурпаторе на троне, в то время как законный наследник жив и здоров.
— Тогда почему бы тебе, Фалин, не постараться, чтобы в армии узнали об этом? — серьёзно предложила Руда. — Несколько слов подходящим людям в нужный момент, и дело будет сделано. Наверняка у вас найдутся те, кому передавать чужие секреты слаще мёда. Вот и шепни им да ещё попроси держать язык за зубами.
— Ты понимаешь, что говоришь, женщина?! — гном даже бросил вилку от возмущения, — это тебе не шуточки и не разговоры в узком кругу за кружечкой пива. Заговор и государственная измена — вот это что! Знаешь ли, за такое в армии казнят на месте, это если повезёт. А не повезёт, и я, и ты оглянуться не успеем, как очутимся в подвалах Бестии.
— Успокойся, — Руда невозмутимо налила пива себе и Фалину, — ишь, как мысль о подвале тебя расстрашила.
— Вы, штатские, и половину правды не знаете о том, как в последнее время в Лирийской империи ведутся дознания. Я рисковать жизнью абы чего не собираюсь.
— Абы чего? — орехово-карие глаза чародейки сузились в нехорошем прищуре, — получается, встать на сторону сына Барса и законного наследника престола для тебя не достаточное основание? Выходит, педераст на троне тебя вполне устраивает?
Фалин смутился, слова гадалки задели его за живое.
— Конечно, Аурон — выродок, — крякнул он, — прежде, пока был жив император, он ещё кое как сдерживался, а с недавних пор, — гном махнул рукой, словно не находил слов, чтобы выразить возмущение, — естественно, я не хочу жить в стране под управлением извращенца и урода.
— Наконец-то, разумные слова, — Руда отпила из своей кружки и сказала: — Аэцию выпала корона, значит, парень будет императором. При этом он не забудет тех, кто поспособствовал ему тогда, когда он ещё оставался никем. У нас на руках шанс, Фалин, замечательный шанс, такой не каждому выпадает.