Корона клинков
Шрифт:
— Нас никто и не станет судить. В худшем случае нам подсыпят яду или удавят по-тихому. А наутро с прискорбием сообщат о твоей безвременной кончине от давнишнего скрытого недуга или несчастного случая. Ел, мол, их высочество персик и подавился случайно косточкой насмерть. Меня же и вовсе вспоминать не станут, зароют где-нибудь, и дело с концом.
— Нет, — горячо возразил принц, — дядя не станет меня убивать. Я ему выгоден. Убери он меня, начнётся смута, если не гражданская война, и его консульство окажется под вопросом. Так что за свою жизнь я спокоен.
— Допустим, ты прав, — обдумав возражения друга, согласился Виго, — но есть и другие препятствия:
Аурон закивал, понимая, что получить ключ со связки Флорестана будет нечеловечески сложно, если возможно вообще.
— Даже если мы попадём в комнату, — принц сощурился, прикидывая варианты, — например, воспользуемся отмычкой или сделаем второй ключ, — я не рискну взять Корону клинков в руки. Можно будет подцепить её чем-нибудь, стащить с подушечки и в мешок. После под замок в сундук с толстыми стенками. А там пускай себе клинки вылазят, сколь им угодно.
— Я тут подумал, — фаворит потёр смуглую щёку с аккуратно отращённой щетиной, — магия, она, брат ты мой, — такая штука, что голыми руками не возьмешь. — И видя, что Аурон готов возразить, сказал: — ты слыхал про случай с заговорённым кольцом?
— Нет, — Аурон скептически скривил рот, — не по чину мне городские сплетни собирать.
— Во-первых, это — не сплетни, а во-вторых, в Лероне два года назад все об том заклинании на верность только и говорили. — Он отхлебнул вина, и, истолковав молчание Аурона как интерес, продолжил: — у одного вельможи, и весьма влиятельного, в Лероне был нежный друг, — Виго многозначительно посмотрел на принца, — сладкоголосый красавец-менестрель. Вельможа был от него буквально без ума и жутко ревновал. Случилось так, что ему пришлось по делам отбыть в столицу. Вельможа разрывался между нежеланием расставаться с любимым (взять его он в поездку, естественно не мог, потому, как твой покойный батюшка сильно не любил нашего брата) и долгом. Помучился вельможа, поворочался ночь с боку на бок, а на утро отправился к чародею. Тот по просьбе вельможи изготовил кольцо верности.
Аурон даже рот приоткрыл.
— Сам я, естественно, то кольцо не видел, — небрежно заметил Виго, — но люди сказывали, будто получился у чародея сказочной красоты перстень с львиной мордой. Вместо глаз у зверя сверкали бриллианты. Менестрель пришёл в восторг от драгоценного подарка и обещал никогда не расставаться с ним. Он даже не подозревал, что на изящную безделушку наложено сильное заклятие верности. Вельможа укатил в Рию, а его сердечный друг отправился к бабёнке.
— К бабёнке! — охнул принц-регент, на лице которого отразилось неприкрытое отвращение.
— Да, Аури, бард только из выгоды встречался со своим патроном, а для души и тела посещал девицу на стороне.
— И что? — спросил Аурон.
— А то, что поёт теперь красавец-менестрель в Храме всех богов тонким голосом. Потому что в ответственный момент заколдованное кольцо чудом оказалось в другом месте, и золотой зверь откусил парню сокровенное.
Аурон только тихо ахнул.
— Зная эту историю, я не рискну иметь дело с предметом, на котором лежит заклятие. И не важно кто его наложил: столичный чародей или варвар-шаман. Шаман даже хуже. — Фаворит помолчал, словно прикидывал, какие гадости мог измыслить неотёсанный ум дикаря, — нет, даже не уговаривай меня, ни за какие блага этого мира я не полезу к Короне клинков.
— Что же нам теперь делать? — тяжко вздохнул Аурон,
— Ждать. Ждать, Аури. Довольствоваться пока тем, что имеешь. А случай изменить твоё положение обязательно представится. Судьба просто обязана сдать нам выигрышную карту.
На заседание Государственно совета Первый консул Флорестан шёл с тяжёлым сердцем. Мало того, что спина болела то больше то меньше, виски сжимало словно железным обручем, так ещё этот паршивец-племянничек удумал короноваться. Флорестан не удержался и хмыкнул: императорства ему захотелось! Что ж Корона клинков, надо думать, отбила у Аурона это желание. А расстроился, так это даже неплохо, пускай знает своё место и не зарывается.
В зале заседаний консула ждало кресло председателя с высокой спинкой, оканчивающейся лирийским орлом. Кто-то заботливо положил на сидение пару небольших парчовых подушек. Флорестан устроился с минимальными неудобствами и взглянул на большие механические часы в углу: он терпеть не мог ждать.
Дверь отворилась, и с коротким поклоном в зал вошёл Клавдий — заместитель Бестии. Это был полноватый, непримечательный мужчина с редеющими вьющимися волосами. За ним потянулись остальные члены Совета. Они негромко переговаривались, занимая свои места за большим столом. Когда все расселись, Первый консул традиционно ударил молоточком в серебряный гонг, и заседание началось.
Обычно первым брал слово императорский казначей. Он докладывал о собираемости налогов, о состоянии финансов и материальных проблемах в столице. Но на этот раз Клавдий, выглядевший встревожено, поднял руку и попросил слова. Флорестан, печёнкой чуявший неприятности, кивнул, за что мгновенно поплатился уколом боли в спине. Клавдий встал, в руках у него было несколько пергаментов, и они заметно подрагивали.
— Господа, — неуверенно заговорил заместитель Второго консула, — не далее, как сегодня утром из Лероны с голубиной почтой была доставлена срочная и секретная депеша. Её расшифровали, и сведения, содержащиеся в ней, имеют настолько тревожный и странный характер, что мне…
— Да не мямлите, господин Клавдий, — нетерпеливо перебил его Флорестан, — переходите к делу.
— Дело касается Второго консула Марка Луция.
— Так вот, — Клавдию пришлось повысить голос, и было заметно, что доклад ему даётся нелегко. — Второй консул захватил дворец главы сенатского большинства всеми нами уважаемого Тита Северуса, самого сенатора, всех его слуг и домочадцев подверг домашнему аресту.
Флорестан кивнул, пока в секретном докладе для него не было ничего нового. Про художества Бестии в Лероне ему успел сообщить сам сенатор в пламенеющем послании. Но оказалось, что у Клавдия было ещё кое-что.
— Такое положение дел сохранялось двое суток, — продолжил Клавдий, — затем Марк Луций снял осаду с дворца и в срочном порядке отбыл на своей галере «Горгоне» в неизвестном направлении. Сенатор Тит Северус был найден убитым в своих личных покоях.
— Убитым? — переспросил министр финансов, высокий, желчный старик. Флорестан знал, что он не особенно ладил с покойным, — может Северус умер от естественных причин или же сам наложил на себя руки?
— Нет, — склонил голову Клавдий, — характер раны и сила удара абсолютно исключают как первое, так и второе. Дознаватель нашего ведомства имеет основания полагать, что удар был нанесён лично Вторым консулом.