Корона мечей
Шрифт:
У Мэта и без того имелись вполне реальные основания для беспокойства. Налесин бросил их выигрыш наверху – заходи кто хочет, выноси что хочешь. Эти проклятые вельможи швыряются золотом, точно песком. Оставив Гарнана изучать содержимое кружки, Мэт направился к лестнице без перил в дальнем конце зала, но, прежде чем он добрался до нее, его остановила одна из служанок.
Кайра была стройной девушкой с пухлыми губами и дымчато-серыми глазами.
– Один человек разыскивал вас, милорд, – сообщила она, смущенно теребя край фартука и глядя на Мэта сквозь длинные ресницы. Голос ее звучал странно неуверенно. – Сказал, что он Иллюминатор, но вид у него нездоровый. Заказал поесть и сказал, что вы заплатите, но госпожа Анан ничего не подала ему. Ну, он и ушел.
–
Он хотел найти Иллюминатора – настоящего, а не пройдоху, торгующего фейерверками, набитыми опилками, – но сейчас это не так уж важно. Во всяком случае по сравнению с лежащим без охраны золотом. И туманом в Рахаде, и Друзьями Темного, и Айз Седай, и этой проклятой выжившей из ума Тайлин, и...
Кайра хихикнула и выгнулась, точно кошка, которую погладили.
– Может, принести пунша в комнату, милорд? Или еще чего-нибудь? – Она соблазнительно улыбнулась, ожидая ответа.
– Попозже, может быть, – сказал Мэт, легонько ударив девушку кончиком пальца по носу. Она снова хихикнула в своей обычной манере. Если бы госпожа Анан позволила, Кайра открывала бы на всеобщее обозрение свои нижние юбки до бедер и выше, но хозяйка гостиницы приглядывала за своими служанками почти так же бдительно, как и за собственными дочерями. Почти. – Попозже, может быть.
Взбегая по широким каменным ступеням, он и думать забыл о Кайре. Как быть с Олвером? В один прекрасный день мальчишка и в самом деле окажется в беде, если будет и дальше так вести себя с женщинами. Надо держать его подальше от Гарнана и остальных. Они и вправду плохо влияют на него. А вообще только этих забот ему и не хватает! Он должен увезти Найнив и Илэйн из Эбу Дар прежде, чем с ними случится что-то скверное.
Комната Мэта располагалась со стороны фасада и выходила окнами на площадь. Когда он оказался перед своей дверью, позади скрипнула половица. Будь он где-нибудь в другом месте, ему и в голову не пришло бы обратить на это внимание, но вся соль в том, что полы в «Страннице» не скрипят.
Мэт оглянулся на скрип и успел развернуться – он выронил шляпу и левой рукой перехватил опускающуюся на его голову дубину. Рука тут же онемела, но он отчаянно сопротивлялся, когда толстые пальцы схватили его за горло и толкнули спиной вперед к двери в его комнату. Мэт ударился затылком о дверь. Черные пятна с серебристыми ободками заплясали перед глазами, мешая разглядеть потное лицо нападавшего. Как в тумане, маячили лишь большой нос и желтые зубы. Внезапно Мэт почувствовал, что еще немного, и он потеряет сознание; пальцы нападавшего с такой силой сдавливали горло, что ни кровь, ни воздух не поступали в мозг. Правой рукой он скользнул под куртку и нашарил один из ножей, пальцы с трудом слушались его. Дубина снова взметнулась вверх. Мэт видел, как она поднимается, предчувствовал каждой частицей тела, что сейчас она обрушится вниз и размозжит ему череп. Подобравшись, он резко выхватил нож и ударил.
Нападавший испустил пронзительный вопль, и дубина, падая на пол, задела плечо Мэта, но толстые пальцы по-прежнему сжимали горло. Спотыкаясь, Мэт отступал назад, одной рукой стараясь оторвать вцепившиеся в него пальцы, а другой снова и снова коля ножом.
Внезапно нападавший упал, потянув за собой нож, а заодно и самого Мэта; все было кончено. Жадно хватая воздух ртом, он ухватился за то, что подвернулось под руку – дверной косяк, – стараясь удержаться на ногах. Вытаращив глаза, которые уже никогда ничего не увидят, с пола на него смотрел плотный мужчина с грубым лицом, с загнутыми на мурандийский манер усами, в темно-голубой куртке, какие носили мелкие купцы и преуспевающие лавочники. Мужчина нисколько не походил на вора.
И только тут до Мэта дошло, что в пылу драки они ввалились в открытую дверь вовсе не его комнаты. Эта была поменьше, без окон, ее освещали две тусклые маленькие лампы, стоявшие на низком столике рядом с узкой кроватью. Над громадным открытым
Мэт открыл было рот, собираясь извиниться за столь грубое вторжение, но долговязый выхватил из-за пояса длинный кинжал, а с кровати схватил дубину и прыгнул через сундук прямо на Мэта. Во взгляде светловолосого сквозило нечто позволявшее предположить, что убитый не совсем ему незнаком. Цепляясь за косяк, Мэт коротким движением метнул нож и в тот же миг сунул руку под куртку за следующим. Но первый кинжал попал долговязому в горло. Мэт едва не упал снова; он почувствовал облегчение, когда долговязый схватился руками за горло – кровь хлынула у него между пальцами – и рухнул навзничь в открытый сундук.
– Хорошая штучка везение, – хрипло пробормотал Мэт.
Пошатываясь, он выдернул из тела нож и вытер его о серую куртку долговязого. У этого куртка была побогаче, чем у первого; тоже шерстяная, но лучшего покроя. Ее не постыдился бы носить и какой-нибудь мелкий лорд. Судя по воротнику, долговязый был андорцем. Мэт опустился на постель, хмуро разглядывая лежащего в сундуке человека. Шорох заставил его поднять голову.
В дверном проеме возник Мэтов слуга, безуспешно пытавшийся спрятать за спиной большую черную сковороду. Нерим держал полный набор кухонной утвари и всего прочего, что, по его мнению, могло понадобиться слуге лорда в путешествии, в комнатушке рядом с той, которую занимал Мэт; он делил ее с Олвером. Даже для кайриэнца Нерим был мелковат и вдобавок тощ как щепка.
– Боюсь, куртка милорда снова в крови, – грустно пробормотал он. В тот день, когда его голос прозвучит иначе, солнце взойдет на западе. – Хотелось бы, чтобы милорд поберег одежду. Попробуй-ка отстирай кровь, не испачкавшись; да и насекомые поналезут, их не надо уговаривать прогрызать дырки в мокрой ткани. Столько моли, как здесь, я нигде не видел, милорд. – И ни слова о двух мертвецах или о том, что он собирался делать со сковородкой.
Шум привлек внимание и других людей; «Странница» не относилась к тому сорту гостиниц, где крики никого не удивляют и не интересуют. В коридоре послышались тяжелые шаги, и на пороге возникла госпожа Анан. Она оттолкнула стоявшего у нее на пути Нерима и, приподняв юбки, обошла вокруг трупа на полу. Вслед за ней появился ее муж, седовласый, с квадратной челюстью и серьгой из двух сцепленных колец в левом ухе, указывающей на его принадлежность к Древней и Почтенной Лиге Рыбаков. Два белых камня на нижнем кольце свидетельствовали о том, что помимо корабля, на котором он был капитаном, ему принадлежали и другие. Именно существование Джасфера Анана заставляло Мэта крайне осторожно одаривать улыбками дочерей госпожи Анан. За поясом у мужа хозяйки гостиницы были заткнуты нож и кривой кинжал, длинный зеленый с голубым жилет оставлял обнаженными руки и грудь, покрытые полученными на дуэлях шрамами. Дуэли, однако, не помешали ему остаться в живых, чего нельзя сказать о большинстве тех, кто наградил его шрамами.
Другой причиной осторожного поведения Мэта была сама Сеталль Анан. Никогда прежде Мэт не пропускал ни одной девушки, если она ему нравилась, из-за ее матери, даже будь та хозяйкой гостиницы, в которой он остановился, – тут дело было в самой госпоже Анан. Большие золотые кольца в ее ушах закачались, когда она, не дрогнув, склонилась над мертвецом. Она была очень мила, несмотря на тронутые сединой волосы, а ее брачный кинжал покоился между весьма аппетитных выпуклостей, которые в любом другом случае притянули бы взгляд Мэта, точно свеча мотылька. Но смотреть так на нее все равно что смотреть так... Нет, не на мать. На Айз Седай или – хотя Мэт все равно смотрел, конечно, только смотрел, больше ничего! – на королеву Тайлин, помоги ему Свет. Тронуть ее хоть пальцем просто немыслимо. Так что дело в ней самой. Сделать что-то такое, что могло бы обидеть Сеталль Анан, – у него и мыслей таких не мелькало.