Коронный удар

Колычев Владимир Григорьевич

Унитаз она пугала долго. Где-то полчаса. Но от этого ей не полегчало. Напротив, стало только хуже. Поднялась температура, тело дрожало как в лихорадке, тошнота выворачивала желудок наизнанку.

– Это водка, Катрин, – бормотала Эльза. – Это плохая водка... Я отравилась, Катрин... Ты же знаешь, я пью мало. А тут... Плохо мне, Катрин. Ой не могу, плохо...

Катрин вызвала «Скорую помощь». Эльзу забрали в больницу. И она сама отправилась с ней.

В больнице Эльзе поставили диагноз «острое алкогольное отравление». Ей было так плохо,

что она еле могла говорить.

– Катрин, завтра у нас выступление, – с закрытыми глазами пробормотала она.

– До завтра ты можешь не выздороветь.

– В том-то и дело... Пообещай мне... Пообещай мне, что завтра ты будешь петь вместо меня.

– Ты шутишь?

– Нет, не шучу... Я знаю, ты справишься...

Эльзу положили на носилки и вывезли из приемного покоя. Катрин отправилась домой.

А после обеда появились ребята. К этому времени Катрин уже съездила в больницу. Эльза была плоха. Но ее жизни ничего не угрожало.

– Да нормальная была водка, – недоуменно развел руками Макс.

– Ну да, нормальная. Меня все утро тошнило, – не согласился с ним Олег.

– Да паленка, однозначно, – кивнул Семен.

– Что же нам без Эльзы делать? – спросил Макс. – Выступать-то надо. А то займут наше место.

– Как пить дать займут, – подтвердил Олег.

Катрин не хотела навязываться. Но ведь Эльза просила.

– Я знаю ваш репертуар, – сказала она.

– Точно! – встрепенулся Семен. – И петь ты умеешь...

– В принципе с вокалом у тебя нормально. Голос, правда, ставить надо. Шероховатостей много. А в целом... В общем, нормально все... Так ты что, хочешь вместо Эльзы петь? – спросил Макс.

– Не хочу. Просто она просила...

– Тем более. В общем, давай собирайся. Поедем к нам на студию. Позанимаемся немного... А к Эльзе... К Эльзе завтра. Сегодня не получается. Да она поймет...

* * *

– Катрин, ты пела даже лучше, чем я думал. Мне кажется, у тебя талант...

Макс, конечно же, врет. Но не лести ради. Он настраивает ее на мажорный лад перед выходом на сцену. Репетиция закончена, они уже в ресторане. Уже все готово к выходу.

Катрин пыталась уговорить себя, что сцена – это не для нее. Ей все равно, хорошо она выступит или плохо. Если опозорится, ничего страшного... Только все это мало помогало. Все-таки она человек. И ей не нужна дурная слава. А потом ей хотелось, чтобы ребята считали ее равной себе.

Она волновалась. И боялась, что это отразится на пении. Оттого волновалась еще больше.

Волнение улеглось на сцене...

Своим появлением она произвела легкий фурор. На сцену она вышла во всеоружии своего обаяния. Не зря же она целый час наводила красоту. Короткое серебристое платье ладно облегало стройную фигуру. А ножки... На них-то в основном и смотрели мужики. Жующие, пьющие мужики. Брр...

Женщины смотрели на нее по-разному. Кто с одобрением, кто с равнодушием, кто с нескрываемым осуждением – дескать,

что за шалава тут объявилась... А плевать, кто и как на нее смотрит. Она вышла на сцену, чтобы петь. Этим она и займется...

В репертуаре группы были песни собственного сочинения. Но хозяин ресторана категорически не рекомендовал их исполнять. Приходилось обращаться к признанной попсе. И это даже хорошо. Легкие мелодичные песни удавались Катрин лучше всего.

Макс остался доволен. Она нет-нет да посматривала на него. И всегда видела в его взгляде одобрение.

Зато пьюще-жующе-отрыгивающиеся мужские массы продолжали восхищаться... ее ногами. А насчет вокала... Да они ее почти не слушают. Музыка для них всего лишь как пищевая добавка. Чтобы мясо в желудках легче переваривалось. А вот сама певица... Кто-то раздевал ее взглядом, а кто-то уже имел ее глазами... Ей вовсе не хотелось быть в центре внимания жрущей публики. Она ждала, что люди будут слушать ее. А они смотрели на нее, оценивали ее формы, ноги, мысленно тащили ее в постель. А дамы, так же мысленно, устраивали истерику, рвали на ее голове волосы, ругали последними словами... Вот она, эстрадная жизнь. И надо тысячу раз подумать, прежде чем посвятить себя этому делу целиком...

Катрин выходила на сцену с воодушевлением. А уходила с отвращением. Нет, больше на эстрадную площадку ни ногой. Пусть Эльза хоть в ноги ей падает. Ни за что не уговорит...

После выступления ужин. Для них был выделен столик в самом дальнем углу ресторанного зала. Хорошо, хоть в подсобку не запихали.

У Катрин было одно желание – бежать из этого ресторана куда глаза глядят. Но постепенно эмоции улеглись. Ей стало все равно, как ее принимала публика. Тем более она поняла, что все про нее забыли. На нее почти не обращали внимания.

– Ты, Катрин, молодец, – похвалил ее Семен.

– Нормально все, – подтвердил Макс. – Я вот думаю, может, вам с Эльзой на пару петь... Правда, нужно серьезно позаниматься. Голос поставить. Можно пару-тройку октав натянуть – потенциал у тебя для этого есть. Да и со временем, думаю, проблем не будет. Пару часиков в день ты, я думаю, найдешь.

– Ну да! А когда картошку чистить и мясо жарить? – возразила Катрин.

– А это мы сами, – улыбнулся Олег. – По очереди...

Все-таки приятно, что эта богемная компашка принимает тебя за свою. Может, есть смысл продолжить свою вокальную карьеру?..

Если разобраться, не так уж страшно, когда тебя раздевают глазами. Какая женщина не любит нравиться мужчинам? Какая женщина не хочет втайне, чтобы ее домогались? Все женщины хотят этого. Пусть втайне, но хотят. И почему Катрин должна быть исключением?

– Мама родная! – переполошился вдруг Макс. – Кто к нам идет!

В его глазах восторг и удивление, челюсть медленно опускается вниз.

– Это же сам Плотвиц! Он, точно он... К нам идет. Блин, к нам!

Олег был потрясен. И смотрел на приближающегося мужчину с разинутым ртом.