Коронованный лев
Шрифт:
— В какой-то степени это не так плохо, — заметил я. — По крайней мере, что касается одного. Это хотя бы не кто-то из друзей. В его добрые намеренья я не верю. Его будет не жалко.
Почему-то мне никто не ответил. Хотя все посмотрели на меня с таким видом, как будто я уже относился к той категории людей, о которых остается говорить либо хорошо, либо ничего. Что ж, чудно. Значит, можно и продолжить.
— Сегодня я получил два предупреждения с одним и тем же содержанием. Возможно, мы знаем обоих.
— Кто это? — нетерпеливо спросил Огюст, подавшись с сиденья,
Я рассказал о нашем разговоре с Жанной.
— Быть не может, — воскликнула Диана. — Ты ошибаешься! Жанна и Дизак… Это ненормально, противоестественно!.. Невозможно.
— Как алхимическая свадьба, — сказал я. И мне ответило молчание. Нет, грохот копыт и колес по мостовой.
Несмотря на поздний час, все были взвинчены до предела. Рауль вернулся с четверть часа назад и мы были рады уже тому, что он вернулся, как бы все же ни маловероятно было обратное. Мы собрались в маленькой гостиной, вооружившись кувшином свежесваренного кофе. Похоже, наших слуг скоро ничто не остановит от обсуждений со всеми подряд нашей эксцентричности, кроме присущей им природной деликатности и инстинкта самосохранения, но сейчас нам было не до них.
— Почему ты так уверен, что сможешь его одолеть? — пораженно спросила Диана.
— Потому что, судя по всему, именно для этого мы и созданы, и только на это и годимся — что-то уничтожать. — Я с отвращением припомнил произошедшее в «Старой виселице». — Раз у нас нет ничего больше, кроме грубой силы, остается делать ставку на нее.
— А кроме того, — негромко прибавила рассудительная Изабелла, — ты считаешь, что Жанна может бояться именно этого — бояться за него, а не за тебя. Ты ведь сам боишься, что это может оказаться именно так.
Уж лучше бы она этого не говорила… Я перевел дух и сосчитал до пяти, в глазах снова немного посветлело.
— Не только, — ответил я упрямо. — Я даже не говорил, что мне обязательно убивать его честно. В конце концов, какая разница — как? Если я застрелю его, мне даже не придется с ним драться.
Готье откровенно недоверчиво хмыкнул, Рауль криво улыбнулся, девушки нахмурились, качая головами, отец тоже с усмешкой покачал головой.
— Ну, говорить-то ты можешь что угодно.
— Почему только говорить? Разве мне есть что терять?
Отец пристально посмотрел на меня, и в его глазах так тепло и реально отражалось пламя свечей, что мне снова не захотелось верить ни во что, что могло бы существовать вне этого мира и времени.
— Есть. Если ты ошибаешься. И если мы пока не знаем, кто же второй. А если даже знаем — что ты станешь делать с Жанной?
Он замолчал, давая мне время ответить, если я сумею. Но ответить я, конечно, не сумел. Только, не выдержав, отвел взгляд.
— Может быть, ты думаешь, что сумеешь с ней договориться?
Что ж, примерно так я и думал.
— Или что она, даже если она действительно то, чего ты боишься — всего лишь похищенная драконом принцесса и нужно только убить дракона, чтобы все стало хорошо?
Меня пробила неудержимая дрожь.
— Я так не могу!..
— Конечно, не можешь, — кивнул он без тени сомнения. — Не торопись обвинять.
— Это вовсе не обвинение…
— Это страх, — сказал он спокойно и безжалостно. — Его надо сдерживать. Даже если все обстоит именно так, нельзя руководствоваться только чувствами. Это чересчур большая роскошь, мы не можем себе ее позволить.
— Ничего из ряда вон выходящего больше не происходило, — сообщил Рауль. — Последовать за Дизаком я не мог по той простой причине, что он скрылся в покоях короля, и я не могу сказать, вышел ли он оттуда, и каким именно выходом воспользовался.
— Да, — нетерпеливо сказал Готье. — Все это мы уже слышали. И каким же образом мы можем от него избавиться, чтобы никто ничего не заподозрил? У меня есть опасения, что король может возражать против такой грубости.
— При помощи яда? — предложила Изабелла, слишком буднично, чтобы можно было поверить, что она полностью сознает, что говорит.
— Я верю в то, что ты прекрасно разбираешься в химии, — меланхолично сказал Рауль. — Но вот что касается такой ее прикладной области как убийство — не уверен.
— Господи… — пробормотала Диана. — А что же еще мы можем сделать?.. Действительно, что ли, с ними договориться? Как мы будем их останавливать?
Рауль вздохнул и коротко побарабанил по столу пальцами.
— Предположим, только предположим, что мы знаем двоих. — Рауль перевел взгляд на меня, и я опять напрягся. — Ты ведь верно передал ее слова? Если вы схватитесь снова, то прольется «океан крови»? Почему, потому что ты можешь помешать осуществлению плана, по которому будущее изменится? Возможно, по его или их собственным планам никакого «океана крови» в ближайшее время быть не должно?
Я расслышал прерывистый вздох Огюста.
— Я думал об этом, — признал я. — Отчасти, я на это даже надеялся. Но я в это не верю!
— Потому, что один из них — твой враг, — негромко заметил отец.
— Да, — не стал я спорить, и посмотрел на него со странным спокойствием. — Значит, вы все хотите дождаться двадцать четвертого августа и посмотреть, что будет? Сыграют ли они так, как хочется нам самим или нет?
— Пат, — пробормотал Готье, наверняка полагая, что его никто не слышит.
— Если человек негодяй, это еще не значит, что его планы нам не на руку, — произнес Рауль, и я увидел, что Огюст безмолвно кивает, будто в ответ своим мыслям. Немало нужно было передумать, чтобы он начал соглашаться с Раулем. — А если твое предположение неверно и мы не знаем, кто из них второй, то тем более стоит прислушаться к словам Жанны.
— В конце концов, она всегда была такой — не очень обычной, — отметила Изабелла.
— А вы уверены, что нам это на руку? — спросил я. И Огюст снова дернулся. — Мы так уверены, что не может случиться ничего худшего? Если Жанна ни к чему не причастна, она может лишь смешивать события, не видя причинно-следственной связи. «Развяжи войну и погубишь царство» — это же классика!