Короткая память
Шрифт:
Соколов в недоумении пожал плечами.
Ванина поднялась.
— До свидания, товарищи, — сказала она. — Я в горплан...
Быстрым шагом шла она по городу.
Пересекла площадь. Свернула в переулок. И оказалась на углу улицы Суворова и проспекта Космонавтов, на том самом месте, где когда-то разгуливала веселая свадебная компания и счастливый Игорь Макаров решил проверить, откуда подымается пар.
Вера Игнатьевна
Асфальт был сухой и гладкий. Лишь выделялись на нем плотно прикрытые крышки двух люков. Ничто уже не напоминало здесь о трагедии, случившейся в тот страшный день.
Пешеходы как ни в чем не бывало шли по асфальту.
Двигалась пестрая разноголосая летняя толпа.
Медленнее всех, явно задерживая стремительный поток, ползла по улице недлинная колонна детей лет пяти-шести в сопровождении двух воспитательниц. Детский сад, очевидно, выходил на послеобеденную прогулку.
Девочки и мальчики шли парами, взявшись за руки. Щебетали, болтали, смеялись. А воспитательницы озабоченно подтягивали отстающих.
Ванина не уходила. Не отрываясь смотрела она, как красные, желтые, синие, коричневые туфли и сандалики топают себе и топают по асфальту рядом с плотно прикрытыми крышками двух люков.
Руднев укладывал в портфель дорожные вещи: спортивные брюки, электрическую бритву.
Алла Борисовна стояла рядом. Неодобрительно наблюдала за сборами мужа.
— По-моему, ты совершаешь большую ошибку, — сказала она.
— Почему? — возразил он. — Вопрос, видимо, решен. Через неделю-другую меня все равно снимут. Надо же подыскивать себе работу.
— Но почему обязательно в Свердловске? — спросила она.
— А где еще? Туда меня зовут, ты знаешь.
— А здесь?
— Здесь? — Руднев рассмеялся. — А что меня держит здесь? Упреки, которые при каждом удобном случае будут вываливать на мою голову отцы города? Страх встретить невзначай на улице вдову Постникова? Нет, Аллочка, спасибо. Не хочу.
— К Надежде Евгеньевне ты должен пойти сам, — сказала Алла Борисовна.
— Прогонит, — объяснил он.
— Прогонит, придешь опять.
Руднев швырнул на стул пижаму, которую держал в руках.
— Зачем? — спросил он. — Зачем мне терпеть все эти мучения? За что? В чем я провинился? Хочу, чтобы люди не проваливались живьем в кипяток? Могли бы спокойно ходить по улицам? Вот и все мое преступление?
— Не ты один этого хочешь, — сказала Алла Борисовна.
— Правильно, — согласился Руднев, — не я один. Только все хотят, чтобы это совершилось само собой. Тихо, мирно, без лишнего шума. И главное, для всех безнаказанно. Но это же невозможно. Весь город надо поставить под ружье. А втихомолку, тайно, по секрету — ничего не выйдет. Все останется по-прежнему. — Он подошел к ней вплотную. — Макаров умирал на твоих руках, Алла. Ты вспомни, в каких муках он умирал. Вспомни и скажи мне: хочешь, чтобы такое опять
— Нет, — сказала Алла Борисовна, — не хочу. Но я не хочу также, чтобы завтра опять доставили мне кого-нибудь с инфарктом прямо из кабинета следователя. Это не решение проблемы.
— Решение проблемы существует только одно, — сказал Руднев, — вещи называть своими именами. А это, ты права, иногда приводит к инфарктам. И некоторые из них случаются в кабинете следователя... Какой же остается выход? По-прежнему занимать страусову позицию?
Алла Борисовна усмехнулась.
— А ты заметил, Олег, что все время повторяешь: «Я не могу здесь остаться, я должен уехать...» А меня спросил: хочу ли я все бросить и начать опять колесить по свету?!
— Врачи везде требуются, — сказал он. — Я думаю, ты ничего не потеряешь.
— А людей, к которым я успела привязаться и которые привязались ко мне?
— Имеешь в виду Веру Игнатьевну Ванину? — уточнил он.
— И ее, в частности.
— Ну что ж, — сказал он, — значит, тебе придется сделать выбор, кто из нас дороже: я или Вера Игнатьевна. — Он улыбнулся, поцеловал жену в щеку. — Мне пора.
Алла Борисовна осталась одна.
Зазвонил телефон.
Она взяла трубку.
— Слушаю.
Ирина Васильевна Антипова говорила из будки телефона-автомата.
— Можно попросить Олега Сергеевича?
— Он в отъезде, — прозвучал в трубке голос Аллы Борисовны. — Будет через три дня. А кто его спрашивает?
— Антипова, — сказала Ирина Васильевна. — Здравствуйте.
— Здравствуйте, — ответила трубка.
— Вы меня, пожалуйста, извините, — сказала Ирина Васильевна, — я насчет работы. Олег Сергеевич обещал когда-то, но, наверное, у него ничего не вышло?
— Я, к сожалению, не знаю.
— Да, конечно. Наверное, не вышло... Я бы не стала его беспокоить, но у меня безвыходное положение... В городе я недавно и, кроме Олега Сергеевича, никого здесь не знаю... Отец-то в тюрьме сейчас, — сообщила вдруг Ирина Васильевна. — Вы, наверное, слышали?
— Слышала, — сказали в трубке.
— Вот так оно и получилось. Приехала в отчий дом и осталась одна с ребенком... Да ладно... Ничего... Как-нибудь перебьемся... Извините меня, пожалуйста...
— Постойте, — прозвучало в трубке. — Вы сейчас где находитесь?
— Я? — Ирина Васильевна не поняла. — В телефонной будке.
— Где именно?
— На улице Свердлова.
— Это рядом... Поднимитесь, пожалуйста, ко мне. Свердлова, три, квартира семнадцать... Четвертый этаж.
— А зачем? — растерянно спросила Ирина Васильевна.
— Вот придете, тогда и подумаем: зачем да почему, — сказала трубка.
Руднев сидел в зале ожидания аэропорта, на втором этаже.