Коротков
Шрифт:
— о потерях в живой силе, о численности и качестве пополнения фронтовых частей и соединений;
— о том, что немцы еще не установили на самолетах устройства для ведения химической войны, однако крупные запасы боевых отравляющих веществ уже накоплены;
— о том, что немцы имеют ключ ко всем шифрограммам, посланным в Лондон югославскими представителями в Москве.
Шифрограммы из Брюсселя принимали радисты Разведупра. Так что руководство РУ РККА знакомилось с ними еще до передачи в НКВД. Достоверно известно, что содержащаяся в них информация чисто военного характера была сразу доложена командованию Красной Армии и принята во внимание.
В конце ноября 1941 года в Первом управлении зародился план засылки в Берлин для связи
Увы, в одном из тренировочных прыжков с парашютом «Вахе» едва не погиб и выбыл из строя. От намеченного плана пришлось отказаться.
Меж тем позывные «AER» неожиданно прорвались сквозь трескотню, засоряющую эфир на коротких и средних волнах. Но сигнал, вместо того чтобы обрадовать Павла Журавлева, когда ему об этом доложили, встревожил и насторожил его. Об этом свидетельствует служебная записка, направленная им 31 декабря 1941 года начальнику отдела Александру Короткову с двумя пометками: «Совершенно секретно» (так уж положено) и «Весьма срочно» (значит, важно).
Журавлев сообщает, что 20 декабря Д—6 работала согласно условиям связи (второй вариант), переданных корреспонденту до войны. Спрашивается, почему?
Возвращаем читателя к строкам телеграммы «Кента», в которых утверждается, что он, «Кент», обучил «Корсиканца» и «Старшину» обращению с радиошифром. А ему, «Кенту», естественно, был передан новый, то есть послевоенный шифр.
Отсюда Журавлев сделал два абсолютно логичных вывода. В служебной записке Короткову они следуют под пунктами 3 и 4 [108] .
«3. Считаем, что корреспондент Д—6 переданных ему условий связи через “Кента” получить не мог.
4. Тот факт, что Д—6 является в эфир согласно условиям связи, переданных ему до войны, говорит о том, что он не принял (или принял, но не расшифровал) нашу шифровку, передаваемую через станцию 2-го Спецотдела в течение продолжительного времени».
108
Публикуются впервые.
Коротков полностью разделял мнение своего заместителя. На цитируемом служебном документе имеется его собственноручная помета: «“Корсиканец” работает на условиях связи, которые я ему передал до войны. Таким образом, нашу передачу ему из Куйбышева [109] он не слышит, и “Кент” ему очевидно, нашу телеграмму также не передал».
Эта загадка, как и многие другие, связанные с личностью «Кента»-Гуревича, его дальнейшим поведением во время войны, выступлений уже в наши дни в печати и на телевидении, остается неразрешенной. Автор убежден, что если бы берлинская группа своевременно получила новые условия связи, то, по крайней мере, часть «Красной капеллы» избежала гибели.
109
В этом городе тогда находилась одна из мощных радиостанций Первого управления НКВД (точнее, обслуживающего его 2-го Спецотдела). После разгрома немцев под Москвой приемо-передающий пункт был возвращен в окрестности столицы. Еще долгое время его сотрудники пытались восстановить связь с Д—6. До февраля 1942 года они дважды приняли сигналы из Берлина, переданные по рации Д—6, которую Ганс Коппи с помощью Курта Шульце сумел починить. На этом связь оборвалась.
Как бы то ни было, но рассчитывать на кружной канал, проложенный вроде бы удачной поездкой «Кента», то есть на ее повтор,
110
«Кент»-Гуревич был выслежен и арестован 12 ноября 1942 года, «Большой Шеф» — Треппер 5 декабря того же года.
Сорокавосьмилетний ветеран Первой мировой войны Гарри Пиппе в абвер попал недавно и случайно — до этого он командовал противотанковой ротой в танковой дивизии. Не обладая должным опытом, он снял засаду слишком рано. Воспользовавшись этим, кто-то из уцелевших членов организации (его имя установить не удалось) сумел вынести из дома все книги, в том числе те, с помощью которых производилось шифрование донесений. Таких книг было четыре: роман Оноре де Бальзака «Тридцатилетняя женщина», пьеса Адама Кукхофа «Тиль Уленшпигель», небольшой энциклопедический словарь Лярусса и четвертая — о ней речь впереди.
Дом номер 101 по улице Атребатов был снят разведчиками на имя молодой немки, любовницы одного из членов группы. Чем занимались в доме друзья возлюбленного, ее совершенно не интересовало.
Когда арестованную стали по-настоящему допрашивать профессионалы из гестапо, она вспомнила только одну из имевшихся в доме и пропавших французских книг, потому что ее читала — главного героя звали Проктор. Название книги, фамилию автора девушка вспомнить так и не смогла.
Немецкие спецслужбы в Париже перерыли весь город, обошли все книжные магазины и библиотеки. В конце концов они нашли злополучную книгу в лавке у одного букиниста на набережной Сены. То был забытый роман Ги де Терамона «Чудо профессора Вольмара», изданный в 1911 году в виде приложения к журналу «Мир в иллюстрациях».
Остальное было делом техники, вернее, упорнейшей, но уже целенаправленной работы дотошных немецких криптоаналитиков. В начале июня 1942 года лучший «взломщик» кодов и шифров Германии обер-лейтенант доктор Вильгельм Фаук и его коллеги стали читать скопившиеся почти за год советские шифрограммы. 12 июня были расшифрованы те роковые послания Разведупра «Кенту», в которых сообщались берлинские адреса…
Меж тем убедившись, что на радио рассчитывать не приходится, Коротков и его сотрудники стали изыскивать другие способы восстановления связи с берлинскими и иными группами разведчиков в Германии. Перебрав несколько вариантов, они пришли к выводу, что проще и надежнее всего послать курьера через нейтральную страну. Остановились на Швеции. Резидентом разведки НКВД в Стокгольме был крупный разведчик Борис Рыбкин (в посольстве числился под фамилией Ярцев, оперативный псевдоним «Кин»), помощником резидента — его жена, в недавнем прошлом сослуживица Короткова по германскому отделу Зоя Рыбкина (она же Ярцева, оперативный псевдоним «Ирина»).
По их заданию в Германию направился агент стокгольмской резидентуры «Историк». Ганс Куммеров встретил посланца Короткова с искренней радостью, сообщил, что сейчас работает на радиозаводе, числится у руководства на хорошем счету, никакой слежки за собой не замечает. «Историк» поинтересовался, может ли Куммеров принять у себя людей, прибывших в Германию нелегальным путем. К сожалению, никак нельзя: Куммеровы живут в пригороде, фактически в дачном поселке, где все друг друга знают, и любой незнакомец непременно привлечет к себе внимание.