Корпус-3

Бир Грег

Горловины мешков перетянуты бечевкой. Мешки, связанные вместе, набиты маленькими квадратными объектами.

Конец бечевки дают мне. Я поднимаю один мешок, ощупываю его. Книги — в каждом мешке не меньше десятка. Всего — сотни.

— Учитель, возвращайся. Передай другому Учителю: пусть приходит. Ким, ты останешься здесь и расскажешь, что тебе известно о Кладосе.

Хотя предложение Киму не по душе, драться с девочками, которые нас окружили, ему совсем не хочется. Он — ассистент. Мать — его начальница. Теперь у него есть свои воспоминания о Сне.

Мать пристально смотрит на меня напоследок и произносит:

Но о любви напрасно я мечтал — Другому она верна.

Я не тот, кто нужен Матери. А расправиться со мной ей не хватает решимости.

Должен прийти другой — и пока этого не произошло, Ким останется у нее в заложниках.

С поджатым хвостом

Меня сопровождают две девочки. Сумки с книгами сложены в большой сверток, однако они все равно весьма обременительны. Мать, несомненно, их уже прочитала, или же ей их прочитали другие — сообщения ее супругов и дочерей, своих и чужих — тех, кто умер, не успев доставить книгу.

Новые истории о войне между Штурманской Группой и Управлением Кораблем — представителем или воплощением которого является Мать. Корабль превратился в склеп задолго до того, как была создана эта Мать. Неправильное решение, возможно, вызванное несчастным случаем во время пути — взрывом сверхновой. Повреждения, паника. Наверняка это не все. Я умер, они умерли, мы все умерли… Вероятность того, что кто-нибудь из нас выживет — не говоря уже о том, чтобы исполнить наше предназначение, — почти равна нулю.

Две дочери идут рядом со мной, не жалуясь и практически не выражая никаких эмоций, — они снова удаляются от Мамы, чему радоваться…

Я получу ответ на многие вопросы, если узнаю, какую именно часть Кладоса воплощает собой Мать. Для заселения какой планеты она предназначена? Какие условия более благоприятны для ее потомства, чем для тех, которые создал бы я с моей спутницей из Сна?

Мать уместна только в той ситуации, когда Корабль поврежден, когда на нем вспыхнул конфликт. Все мы — средства для достижения цели.

Если честно, я ведь даже не учитель. Прекрасная история из Сна была и остается пародией, обманом.

— Быстрее, — говорит девочка, которая ближе ко мне.

Мы спускаемся по трубе, покрытой светящимися полосками, мимо знаков, указывающих факторам, куда нужно идти. Мы движемся вперед — предположительно для того, чтобы доставить сверток с книгами читателям, которые, возможно, уже не испытывают особой приязни к Матери, которые, возможно, еще более опасны для нее, — к тем, кто, заглянув глубже в зеркало, узнал значительно больше, чем мы с Кимом. Ведь в конце концов у Нелл все получалось.

Зачем Матери снабжать информацией тех, кто будет воевать против нее? Какой в этом смысл?

А мой двойник…

Я чувствую себя полностью истощенным, никчемным.

Поэтому я слегка удивляюсь — и даже злорадствую, — когда одна из девочек объявляет о том, что мы свернули не туда. Девочки обеспокоены — ведь мы не движемся вперед.

Ко мне приближается вторая девочка — одной рукой она отталкивается от стен, второй рукой цепляется за пряжку комбинезона.

— Это место изменилось, — серьезно сообщает она.

— Может, сдвинулись тоннели? — спрашиваю я с ноткой веселья в голосе. Нелл создана для того, чтобы говорить с Кораблем. Может, она изменяет его архитектуру, чтобы сорвать планы Матери?

Даже после всего, что нам пришлось пережить, взгляд девочки поражает меня прямо в сердце. Он полон отчаяния, он словно говорит: «Ну почему ты такой злой?»

— Ладно, — говорю я, сдерживая свое Schadenfreude. [2] Странное слово, но я понимаю, что оно означает. Возможно, я и впрямь учитель — преподаватель злых мыслей и сарказма. — И что теперь?

2

Злорадство (нем.). — Примеч. ред.

— Если вернемся, то опоздаем, — говорит одна из девочек. — Но как идти вперед — и даже как вернуться — мы не знаем… — Хотя она выглядит потерянной, сочувствия к ней я не испытываю.

Они не могут отвести меня туда, куда хочет Мать, — навстречу моей смерти. Книги, как и я, будут уничтожены — от них все равно никакой пользы. Как же они меня прикончат?

Не ждет ли меня в конце пути еще один, последний «убийца»?

Девочки парят передо мной, держась за руки. Я делаю вдох и отправляю их домой — хотя бы это я могу сделать.

— У вас хорошая память? — спрашиваю я.

— Неплохая.

— Вы помните, что видели, когда шли в направлении носа или кормы, — символы, расположение лампочек, как они были ориентированы, частоту полосок?

Девочки выглядят озадаченными. Их рты открыты, видны розовые язычки и стройные ряды крошечных зубов… молочныхзубов. Девочки погружены в глубокие раздумья.

— Возможно, — говорит девочка слева.

— В коридорах есть коды, — говорю я. Ким изучал знаки, овалы и полосы — наверное, он думал о том, как факторы — и даже люди — могут с их помощью ориентироваться внутри корпуса. Логично что при изменении корпуса, изменятся и знаки, однако это нужно принять на веру.

— Мы сможем расшифровать код, если постараемся.

Они молча переглядываются, приходят к согласию, затем снова смотрят на меня. Девочка справа говорит: